– Трой, отвали от него, – раздалось из глубины дома.
У Троя как-то странно дёрнулся глаз от такого обращения к нему, но Акселю было не до этого, поэтому он просто скользнул внутрь, пока альфа не опомнился.
– Акс! – воскликнул радостно Элиот, сбегая по лестнице и попутно обматываясь своим неизменным чёрным шарфом.
– Эли! – улыбнулся Аксель и крутанул омегу разок, когда поймал в объятия, – я так рад тебя видеть, – альфа покосился на наблюдающего за ними мужика и спросил, – у тебя всё в порядке?
– Бывало и лучше, – ответил омега явно не Акселю и утягивая того на выход.
– Элиот, я не просто так, – сразу сознался альфа.
Омега застыл в ожидании пояснений, а Аксель многозначительно посмотрел на Троя, показывая, что говорить дальше в его присутствии не настроен и подождал, пока тот не ушёл, недовольно рыкнув.
– Ты как? – спросил снова альфа, когда они остались одни.
Элиот только рукой махнул, дескать, не бери в голову.
– Рассказывай, зачем тебе понадобился дяденька Элиот, – кивнул он.
– Скажешь тоже мне, дяденька, – толкнул друга в плечо Аксель, но потом сознался, – мне нужно домой.
Элиот посмотрел на альфу внимательно, будто решая, расспрашивать подробности или нет и указал пальцем куда-то себе за шею:
– Тебя уже чипировали?
– Нет, Феликс, – парень внезапно оборвался, сказав имя своего омеги, тряхнул головой и продолжил, – не хотел спешить, точнее, вообще ничего не хотел.
– Акс, ты… Ты уверен, что хочешь оставить своего этого Феликса? – осторожно поинтересовался Элиот и покосился куда-то в глубину дома.
Аксель ничего не ответил, только уткнулся взглядом в свои ботинки и пожал плечами. И омега снова попытался намекнуть на то, что его уход может быть не самым лучшим решением:
– Захочешь вернуться, а будет уже поздно.
– А я и хочу, он не хочет. Эли, пойми, мне лучше там, – альфа снова замолчал.
Элиоту, наверное, было и невдомёк, что он чувствовал себя здесь чужаком, ведь друг порхал между этими двумя Мирами с лёгкостью, а Аксель по-прежнему был тесно знаком только с одной реальностью. Грязной, опасной и тёмной, но такой привычной. И в конце концов, Элиот уступил.
Утро у Феликса началось как обычно: он встал по будильнику, позавтракал любимыми блинчиками и с некоторым замешательством узнал, что сегодня суббота. Выходные у Феликса обычно проходили тихо, с книжкой у камина и чашкой горячего светлого кофейного напитка, и сегодняшний день не стал исключением. Какая-то мысль крутилась у него в голове всё утро, но он никак не мог поймать плутовку за хвост и вытащить на свет, поэтому омега старался отмахнуться от неё.
День прошёл замечательно: книга оказалась интересной, даже вдохновила Феликса на несколько идей для новых экспериментов, поэтому к вечеру, прямо перед тем как пойти делать очередную запись в своём видео-дневнике, он решил побаловать себя несколькими покупками.
Омега поднялся на второй этаж, заглянул в гардеробную и с удивлением обнаружил, что она полна не только его обычной одежды, но ещё везде висели предметы явно не на него, а на человека повыше и пошире. Феликс спихнул эту странность на прислугу, в конце концов, он не имел ничего против пользования своей гардеробной, ведь спроектирована и оборудовала эта специальная комната была с умом.
Однако когда молодой человек подошёл к столику с украшениями, то там он тоже заметил некоторые изменения. Больше всего в глаза бросилась пара колец. Простых, из белого золота с двумя аккуратными бриллиантами на внешней стороне. Одно подошло омеге как влитое, и на его внутренней он даже смог разглядеть собственное имя, выгравированное курсивом. А вот второе было больше и на его обратной стороне чётко читалось: Аксель.
Кто такой Аксель, омега не знал.
========== Глава 7. Расскажи ему обо мне. ==========
Лаки и правда был счастливчиком, ведь уже месяц с лёгкостью оказывался в постели Робби, в отличие от Генри. Впрочем, Генри не унывал, потому что видел, как лёд в серых глазах тает. Во многом этому способствовали Дарен, Лаки и Рой. И если последние два восприняли появление Робби в их доме с интересом, но не заостряли сильного внимания, мол, хорошо, что разрешения можно спрашивать не только у папы Генри, а ещё и у парня, который и не догадывается частенько, на что даёт согласие, то Дарен по первости сближаться не спешил. Генри даже пришлось показать сыну выдержку из их с Робби анализа ИБС, сильно зацензуренную, естественно. Здесь уже Робби проявил себя с хорошей стороны и попросил мальчишку научить его пользоваться электроникой, ведь сам ничего в ней не смыслил. Дарен по достоинству оценил и то, что бета не побоялся признаться в собственной слабости и попросить помощи, и то, что Робби в учителя выбрал именно его. Когда Генри спросил, как парень додумался до такого, то Робби ответил, что любому человеку приятно почувствовать собственную значимость и ценность.
Что же касается их с Генри личных отношений, то Робби сначала прикрывался детьми как щитом. Знал, маленький плут, что мужчина не будет проявлять откровенную симпатию в их присутствии. Однако Генри тоже был не лыком шит, поэтому не отказывал себе в откровенных взглядах и лёгких поцелуйчиках то в щёку, то в макушку, то в руку. Робби от таких, казалось бы, невинных действий моментально заливался краской и закусывал губу, и Генри точно знал – стена скоро рухнет. Ведь и сам чувствовал, как крепнущая связь притягивает их всё ближе и ближе, хотя и по-прежнему видел всплески боли в глазах своего беты, когда тот был уверен, что за ним не наблюдают.
Первый поцелуй, всё же, случился не на одном из многочисленных свиданий, которые Генри устраивал им с Робби, а в полумраке коридора у входа в детскую. Они столкнулись случайно: Робби выходил от мелких с планшетом подмышкой, Генри направлялся в кабинет, чтобы закончить дела и пересмотреть своё расписание на завтра, и так и поймал бету в объятия, предотвращая возможные травмы. Робби ойкнул от неожиданности, выронил планшет, который глухо стукнулся о ковровое покрытие, и вдруг внезапно теснее прижался, вместо того, чтобы как обычно извернуться из захвата маленькой змейкой и спрятаться.
– Ты ведь тоже это чувствуешь, малыш? – прошептал Генри.
В ответ ему только угукнули, но не отстранились, поэтому мужчина поцеловал макушку, спустился к виску, прочертил теплыми губами линию надбровной дуги, а потом Робби вскинул голову, и Генри как-то сразу понял, что надо действовать. Одну руку он переместил на горячую щёку, губами нашёл податливый чуть раскрытый ротик и поцеловал. А когда и это не вызвало сопротивлений, то рука переместилась на загривок и притянула для настоящего поцелуя. Робби от этого шумно выдохнул, Генри обвёл языком его губы, проник внутрь и почувствовал, как бета отвечает сначала несмело, потом юркий язычок толкнулся навстречу, и парень уже сам теснее старался прижать Генри к себе.
Робби отстранился первым, чтобы поймать сбившееся дыхание, и мужчина гладил его по спине за проявленную смелость. Генри поднял с пола планшет и подал бете, поцеловал коротко в губы на прощанье и пожелал спокойной ночи.
Робби думал, разве можно любить одного и всё равно влюбляться в другого? Как капля за каплей дождь наполняет реку до тех пор, пока она не выходит из берегов, так и чувства к Генри капля за каплей вливались к нему в сердце. Лучше бы богатый эксцентричный бета оказался бы злобным, эгоистичным уродом, а не любящим и понимающим отцом шумного семейства.
Во сне Робби преследовал Сэм, а наяву встречал Генри. Робби ждал ночи, где рассказывал Сэму о том, как скучает по нему, в какие истории его втягивают маленькие Картеры, как ему приятно видеть в глазах Генри явный интерес. А по утру накатывала тоска, потому что перед глазами пылал рассвет, и солнечные лучи заполняли не обшарпанную комнатушку в общежитии, слишком голую из-за отсутствия приятных мелочей, в которой сейчас Сэм был совсем один, а роскошную спальню, которая наполнялась аппетитными запахами из кухни и шумными детьми, коим и дела не было до личного пространства Робби.