Из собственного члена смазка уже образовала небольшую кляксу на одеяле, в глазах темнело, и альфа понял, что больше не в силах сдерживаться. Он вытащил из манящего тугого ануса омеги скользкие пальцы, прошёлся ими по своему достоинству, чтоб смазать в естественном секрете, навис над Элиотом, приставив член к дырочке, и толкнулся на пробу. Элиот только посильней развёл колени, а вот глаза снова оказались закрытыми.
– Посмотри на меня, – прошептал Трой, – прошу.
Элиот послушно поднял веки. Трой убедился в отсутствии страха или боли и задал неспешный темп, то проникая в жаркую тесноту, то выскальзывая почти до самого конца. И пазл наконец сложился. Альфа смотрел в глаза своего возлюбленного и понимал, чего Элиот боялся с самого начала. Нет, не унижения и не чувства использованности, а того, что Трой увидит его таким: раскрытым и беззащитным, способным только на то, чтобы отдавать себя без остатка, ловить губами поцелуи и всхлипывать на каждом сильном движении внутри его тела. Альфа тонул в этом взгляде полном доверия и восхищения.
– Умница, вот так, смотри. Смотри, как я люблю тебя, – словно заклинание шептал Трой, – как я люблю только тебя, Элиот.
В отражении огромных чёрных зрачков зажигались первые звёзды, и Трою казалось, что сама Вселенная решила подглядеть за их парой, но ему совсем не было стыдно. За то, как сплетались их тела и двигались в унисон, за собственный рык и грубые поцелуи в шею и плечи. За хриплый вскрик и гримасу наслаждения Элиота, когда тот сорвался в оргазм. Трой плавился от ощущения того, как пульсирует и сжимается анус омеги вокруг его члена. Краем сознания альфа додумался выскользнуть в последний момент из желанного тела и довести себя до оргазма рукой, чтобы не сцепиться с мужем на крохотном чердаке прямо во время семейного ужина.
Пока Элиот пытался унять дыхание, Трой насобирал раскиданную по чердаку одежду, собственные трусы в итоге послужили салфеткой, чтобы оттереть Элиота и себя от следов спермы и смазки. Альфа кое-как натянул футболку со свитшотом и штанами, криво застегнул на омеге пуговицы и только перед тем, как натянуть на того трусы, помедлил:
– Ты как? – спросил Трой.
Взъерошенный Элиот поднялся на на локтях и ненадолго задумался, прежде чем ответить:
– Нормально.
– Тебя может, это, вылизать? – Замялся альфа, – после первого раза обычно долго заживает, а нам с тобой ещё на ужине сидеть.
– У меня не первый раз, – возмутился было омега и невольно поморщился на очередном неосторожном движении бёдрами.
– Ну да, второй, – крякнул Трой и велел ему встать на четвереньки.
Анус и правда был немного припухшим и покрасневшим, но после обильной порции слюны альфы начал успокаиваться. А Элиот, стоило только Трою от него оторваться, красный как рак быстро натянул джинсы с бельём, буркнув невнятное спасибо. Трой на это только глаза закатил – нашёл чего стыдиться. Однако всё-таки перед тем, как уйти с чердака, Элиот резко обернулся так, что альфа от неожиданности чуть не врезался в него, и выдохнул в самые губы:
– Спасибо тебе, – эта благодарность явно была совсем за другое.
Трой поцеловал омегу нежно, и они вместе спустились вниз.
Если бы альфа не был законным супругом Элиота, и тот сейчас не блестел, как начищенный пятак, то Сильвер-старший тупо убил бы его при их первой встрече. Но вместо этого, папа Элиота как бы невзначай бросил мужу: “Ты бы нас по молодости вспомнил” – и тому пришлось поубавить гнев, а когда пришёл ещё и Колин с мужем, и Олли вернулся со двора, то от неловкой атмосферы не осталось и следа.
Разговор за ужином вели обо всём, Сильверы-старшие интересовались жизнью Центра, рассказывали истории из их молодости, не могли не упомянуть и пару баек про маленького Элиота и его большой любви к цитрусовым. В такие моменты Элиот давился куском мяса, но показательно молчал.
Колин рассказал о том, как встретил своего омегу – Айка, когда Трой спросил у него. У них со средним сыном Сильверов оказалась одна на двоих любовь к путешествиям, и Колин по секрету рассказал, что они с мужем собираются в скором времени надолго уехать за пределы Периферии в неизведанные земли, а пока что запасаются консервами и модифицируют старенький пикап, чтобы тот работал от солнечных батарей. Колином больше двигал дух свободы и авантюризма, а Айк не упускал вероятности того, что они могут найти какое-нибудь дикое поселение, которому нужна помощь.
Элиот особо в общей беседе не участвовал, больше следил за тем, чтобы малыш Олли хорошо поел. Ребёнок почти сразу же устроился на коленях у старшего брата, и омега периодически спрашивал его грозным голосом: “Ты почему такой милый, а?! Почему ты такой милаха, я тебя спрашиваю?!” – Олли на такое только смеялся заливисто и пытался увернуться от щекотки.
Родительский дом Трой с Элиотом покинули глубоко за полночь, хотя обещали Харуки, что вернутся раньше, но вечер вышел настолько волшебным, что никому не хотелось его заканчивать.
Стоило Элиоту оказаться в темноте кротовой норы, как он почувствовал, как Трой нашёл его руку и переплёл пальцы. Омега сжал свои в ответ и достал из кармана шарик-фонарик. Тот был размером с ягоду физалиса, и стоило только его встряхнуть пару раз, как раствор внутри него булькнул и задребезжал зеленоватым светом.
– Слушай, – начал Трой, когда они двинулись по проходу, – я не решился спрашивать за ужином, но не мог не заметить у твоего папы и Айка… метки?
– Ну да, – пожал плечами Элиот, пока не понимая, к чему этот вопрос.
– Серьёзно? – удивился альфа, – а я думал, что это просто древняя байка.
– Не, на Периферии до сих пор свадьбу играют с кольцами, а метку ставят сразу после клятв или в первую течку омеги, там уже на усмотрение пары, – пояснил омега.
– А мы? А я могу?.. – открыл было рот Трой.
– Хрен тебе, а не метка, Паркер! – захохотал Элиот и шутливо оттолкнул мужа от себя. Теперь было понятно, к чему он вдруг завёл этот разговор, – если у тебя чешутся зубки, то я подарю тебе силиконовую погремушку. Ну знаешь, такие обычно шестимесячным младенцам дают. А мы? Мы и так в браке.
– Не по меркам Периферии, – насупился Трой, – ты ходишь туда, и все наверняка думают, что ты свободен.
Ах вот оно что! Элиот понял, что Трой ревновал его, и от этого осознания на душе разливалось такое тепло.
– Перебьёшся, – съязвил омега, но настоящего чувства всё-таки не смог скрыть, когда Трой с силой прижал его к стенке тоннеля и впился губами в поцелуе.
Вернуться обратно в раковину сарказма и колкостей в адрес мужа пока что было привычней, но оба после сегодняшнего дня теперь понимали, что это напускное. А что же касается метки, то… Ну не будет же Элиот в самом деле рассказывать Трою, что омега во время течки сам хочет получить укус, раз тот пока не знает об этой детали? Невольно вспомнилось, что однажды, в детстве, когда они с папой ходили купаться, маленький Элиот насчитал на теле родителя больше шести меток в разных местах.
Троя, казалось, устроило то, что омега с жаром ответил на поцелуй, даже не попытавшись от него ускользнуть. Напротив, сначала хотел перетянуть инициативу на себя, но потом сдался и позволил альфе вылизывать его рот, как тому хотелось. А стоило Трою только отстраниться, как Элиот шумно втянул воздух, чтобы поймать сбившееся дыхание, и не поверил собственным ощущениям – Трой перестал горчить. Омега, чтобы убедиться, пару раз повёл носом с особым вниманием, и снова не уловил знакомого привкуса во рту. Губы по-прежнему зудели, как после сочного грейпфрута, и язык по-прежнему проходился по ним то и дело, в попытке этот зуд унять, но дышать в присутствии альфы стало легко.
Они продолжили путь, периодически прерываясь на поцелуи, не без смеха обсуждали реакцию отца Элиота на их с Троем появление, и когда уже были почти у входа в дом Хара, омега остановился и пошарил по карманам: