Зазвонил телефон. Кому-то он нужен. Странно, кому же он нужен?
Анна. Звонит Анна. Он нехотя берёт трубку.
У Анны бодрый голос. Анна спрашивает, как у него с работой. Говорит, что к ней приходили коллеги и были просто в восторге от его ремонта. Теперь все коллеги наперебой просят его номер телефона. Анна хочет знать, можно ли его порекомендовать.
Он что-то буркает в ответ. Он сейчас приболел.
Анна удивляется. Он не был похож на болезненного человека. Это наверняка какая-нибудь ерунда. Среди её коллег есть очень состоятельные люди. У него может быть много выгодной работы. Он это заслужил.
- Анна, извините, сейчас не могу говорить... Плохо себя чувствую... - он довольно бесцеремонно прекращает разговор. Анна хотела ему помочь... Анна... Помыла ли она кружку?.. Помыла ли?..
Он вспоминает про кружку. Анна сделала ему кофе. Он выпил и хотел помыть кружку после себя, но Анна сказала: не надо, помою сама. Он так и оставил кружку немытой. И теперь пытается вспомнить, что было после... А если Анна кружку не помыла? А если из этой кружки потом пила Олеся?.. Адвокат сказал: самый страшный гепатит. Есть два гепатита. Один передаётся через кровь, а другой вполне может и через кружку... Какой же у Веры?.. Может быть, ему стоит самому позвонить Анне и попросить выкинуть ту кружку... Бред... Уже слишком поздно... Бред... Не могла Вера целый год ходить с таким гепатитом, который передаётся через кружку... Она же всюду ходила, ей много звонили... Она бы столько людей заразила... Бред... Началась бы эпидемия. Наверняка у неё тот гепатит, что через кровь... Наверняка через кровь... И половым путём. Половым путём через кровь.
Но у него ещё есть дурная привычка. Он считает себя профессионалом и всегда работает без перчаток. А у него на работе много острых предметов, время от времени ему случается порезать руки. И когда капает кровь, он обязательно жертвует хотя бы капельку своей работе. Чтобы крепко держалось. Чтобы радовало хозяев. Он убеждён, что так делали древние мастера. Жертвовали свою кровь для своего дела. Вот и он жертвует, когда случается порезаться... Где-нибудь на внутренней стороне плитки или профиля оставляет капельки своей крови. Если бы Анна узнала, что внутри её арки живут ВИЧ, гепатит и ещё какая-то хрень... если бы Анна это узнала, кому бы она захотела его порекомендовать... кому?..
Опять в его голову наплывает свинец. В голову, в грудную клетку - повсюду. Пока голова ещё хоть что-то соображает, он пытается вспомнить, доводилось ли ему порезаться, когда работал у Анны... Пытается вспомнить, но не получается. Он же режется постоянно, разве запоминаются такие мелочи, как-то всё это происходит автоматически: порезался, капнул кровью - и забыл... Забыл... Зато он вспомнил, что переносил игрушки в Олесину комнату, Олесины игрушки... И ещё листал её альбом. Ему становится совсем плохо. Голова просто раскалывается от тяжести, а в груди... в груди щемит сердце. Неужели он теперь новый прокажённый, неужели он теперь разносит новую проказу, разносит тайно, а люди ничего не ведают... Сначала разносила Вера, но теперь Вера в тюрьме, теперь разносит он. Бес его завербовал без его ведома... разве без ведома?.. Разве?
Докончить письмо, ему надо докончить письмо, покуда есть ещё силы... Он сейчас свалится. Ему кажется, он сейчас свалится, надо докончить письмо, покуда он не свалился.
«Вера, попроси у ребёнка прощения. За себя и за нас. Он поймёт»...
Нет. Буквы больше не пишутся. Ручка трясётся... вообще выпала, упала на бумагу. Он хватается за сердце. Оно слишком щемит. Он даже не соврал Анне. Ему действительно плохо. Совсем-совсем плохо. У него синеет в глазах. Какие-то синие круги... синие круги плывут по комнате... синие круги... за кругами пузырь, багровый пузырь... как его сердце... багровый-багровый... когда пузырь лопнет, он пожертвует капли, чтобы держалось, чтоб его дело держалось, его дело... пузырь... его дело... Ему будет больно, когда пузырь лопнет. Наверное, будет больно.
И пусть.
Пускай лопается.
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. Он поднимается с дивана. Кажется, ему полегчало. Но теперь у него горит лицо. Как будто под кожей огонь. Он добирается до зеркала, зажигает свет. Лицо как лицо. Но под кожей огонь. Измерить температуру! Под кожей огонь и во рту горечь. Странная горечь.
Он мерит температуру. Лицо горит изнутри, а температура сама по себе. Градусник не реагирует. Он держит, держит, а там всё равно 36 и 6. Выходит, у него не температура. Просто внутренний стыд. Да, ему стыдно. Наверное, стыдно. Хотел сделать красиво, а получилось... что получилось.