Берег реки. Лебеди, утки. Серая вода. На другом берегу тёмная полоса хвойного леса. Когда-то этот променад напоминал ему набережную Корниш в Асуане, когда-то на том берегу ему мерещились величественные барханы. Он усмехается... Он же не заплатил адвокату. Если выгрести все его деньги, наверное, ещё хватит, чтобы купить билет до Каира. А там просто уйти в пустыню. Был человек - и нет человека... Зато не умер от спида. Просто исчез. Взял и просто исчез.
Ему нравится идея. Хотя... Есть ли в этом красота? Малодушие, а не красота. Как-то по детски. Если уж осмелился залезть в контейнер со всеми грехами мира... если взялся за гуж, не говори, что не дюж.
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. Взялся за гуж - не говори, что не дюж. После многодневного простоя он зарядил свой мобильник, набрал ПИН-код - и мобильник тут же зазвонил.
И вот он едет на работу. На электричке. Дорога длинная. Вагон полупустой. Кроме него и кондуктора всего несколько пассажиров. Дорого стало ездить на электричках. Да и некуда. Нет у людей работы. Кризис.
У людей работы нет, а у него появилась. Как-то всё это странно,- думает он. Всё случается странно. Словно вмешивается кто-то сверху. Он уже столько лет занимался ремонтом квартир, и вот когда получилось, что он больше не сможет заниматься ремонтом квартир, потому что... потому что не сможет - тут же ему и позвонил его бывший прораб, откуда-то выискал его номер, каким-то чудом сумел сохранить. Этот бывший прораб открыл свою фирму по ремонту промышленных объектов и нуждался в электрике. Он согласился. Ведь на промышленных объектах ему не нужно будет переносить детские игрушки или переставлять детскую мебель. Он может сколько угодно хвататься за стены, ведь внутри за этими стенами не будут жить люди, они будут там только работать, притом в перчатках и в спецодежде. Всё как по заказу. Специально для него.
Стучат колёса электрички. Мелькают за окном сосны. Сосны, сосны и сосны. Прогалины. Поля. Дома. Опять сосны. Лента шоссе. Виадук.
Так вся жизнь мелькает перед человеком. Словно из окна электрички. Но иногда этот человек всё-таки может посвоевольничать. Скажем, дёрнуть стоп-кран.
Он встаёт, идёт в тамбур. Тяжёлую сумку с инструментами оставил. Словно вышел покурить. Он глядит на стоп-кран. Красный рычаг с хилой пломбой. Дёрнуть стоп-кран - и раздастся лязг тормозов. Человек сможет сойти. Сойти... но куда? Там, за стёклами, поле. Некому пахать поле. Ни тракторов, ни работников - никого. Просто поле пустует. Проносится мимо. И опять лес. И опять поле. Опять запустение. Не пасутся коровы. Незачем ему там сходить... некуда... незачем. Чужое поле переходить - для чего? Своё поле, у каждого - своё поле...
Он возвращается. Кондукторша косо на него поглядывает. Наверное, нельзя уже курить нигде в электричках, а кондукторша думает, что он курил. Не одобряет... А кто его одобряет... Кто его теперь одобрит?.. Кто?
Вера даже не сообщила, как назвала Дениску.
Что-то застопорилось у него в голове. Он ещё раз повторяет про себя последнюю мысль: «Вера даже не сообщила, как назвала Дениску».
Что-то не так с этой мыслью. Что-то с чем-то не так... Что-то с кем-то не так. Он не понимает. С кем же не так?
Он не понимает.
За окном мелькает лес. Потом пустые поля. Потом опять лес.
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. Он не знает дороги. Он смотрел дома по интернет-карте. Получалось, что ему надо пройти пешком около трёх километров.
Первый отрезок пути пролегает по шпалам. По шпалам назад. Со шпал не сойти, мешает плотная ограда из кустов. Наверное, надо было идти в обход, а он решил напрямую. Ошибка.
Тяжёлая сумка оттягивает плечо. Между рельсами насыпана крупная щебёнка, по ней неудобно шагать. Боязно порвать обувь об острые камни. А ещё на камнях тут и там липкие лужицы масла. Нельзя в них наступить, надо как-то перепрыгивать.
Но уже виден переезд. Там ему надо сворачивать на шоссе. Он и сворачивает, заранее, едва обнаружил просвет в кустах по краю железной дороги, как тут же свернул.
Вдоль шоссе идти легче. Но раздражают проносящиеся мимо машины, в основном, грузовые. Надо жаться к обочине. Ведь тротуара тут нет. Сразу за дорогой сухая канава - хоть и сухая, а в канаву ему не хочется.
Он перекидывает сумку с плеча на плечо. Тяжёлая. Справа за забором белое здание. На окнах решётки. Тюрьма.
Он останавливается, читает вывеску. Тюремная больница. Может быть, как раз здесь Вера рожала. Но ему идти мимо. Он вспоминает: на интернет-карте тюрьма означала только треть пути. Он уже устал. Неужели так нужно будет ходить каждый день? Неужели нет никакого автобуса?