Бродить, взявшись за руки, по пустынному пляжу после заката. Слушать, как накатываются волны, как они неутомимо рокочут. Ощущать на лице освежающие прикосновения северо-восточного ветра «мельтеми». Ощущать в своей руке её руку.
Она забудет про всех своих киношных вампиров с их извращёнными отношениями. Она забудет про деньги - там будет море, настоящее море. И настоящее солнце. Там будет всё.
Как аккумулятор нуждается в подзарядке, так и они зарядятся на целый год. Они вернутся домой, он будет работать, она станет жить у него, жить по-другому. Заряженной.
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. В понедельник начался кошмар. На работе он приступил к сносу стены и к вырезанию арки.
Этого ему не хочется даже и вспоминать. Ужасающий грохот, от которого трясутся стены аж до подвала. С девятого этажа - и до подвала. Пыль... Это самум, это смерч, даже минуты не продержаться, уже через минуту ничего не видно и в двух шагах - и невозможно дышать. Но надо резать. Надо резать ему. Напарник способен лишь шпаклевать. Напарник не удержит тяжёлый флекс. А если и удержит, то резанёт что-нибудь не то. Себе что-нибудь вместо стены.
Он едет с работы. Его до сих пор шатает. Кажется, что в троллейбусе землетрясение. Его ноги - чужие, и непонятно, как они его держат. В его волосах тонна пыли, голова даже уже и не чешется, там просто всё слиплось, забетонировалось твёрдой коркой, и он больше не обращает на это внимания, как не обращает внимания и на возможный заход контролёров. Ему всё равно. Пусть все оставят его в покое. Да пошли они все куда подальше. Он даже за ужином не пойдёт в магазин. Ему бы только скорее добраться до дивана, скорее бы завалиться и лежать. Чтобы перестало гудеть в ушах. Чтобы больше не тряслись ноги, чтобы не вибрировали руки, чтобы... Чтобы просто всё это кончилось, поскорее чтоб кончилось... чтобы хоть провалилось в тартарары, но только чтоб кончилось. Хотя бы на сегодня. Потому что завтра снова надо резать. И послезавтра. И, наверное, всю неделю.
На предпоследней остановке, уже после, чуть отъехав, троллейбус вдруг останавливается.
Контролёры. Надо же, контролёры. С муниципальной полицией. Ему оставалось доехать всего метров триста, контролёры за триста метров до конечной, это что-то новое.
У него не пробит билет. Ему приходится выйти.
- Платите штраф,- говорит контролёр на улице.
- Сколько?
- Два лата.
Два лата... У него есть два лата. Он способен заплатить, но... Что-то в нём возмущается, что-то в нём агрессивное, словно всё ещё режет бетонную стену - да, наверное, режет.
Он качает головой.
- Это много.
- Тогда пошли,- говорит контролёр и подводит его к полицейскому микроавтобусу.
Рослый полицейский на чистом русском языке спрашивает:
- Ну, в чём дело? Почему не платим штраф?
Почему? Он не намерен молчать. Он им выскажет. Ему всё равно.
- Потому что не могу себе этого позволить! Потому что деньги мне нужны на хлеб! Потому что я не виноват, что живу в такой дурной стране, в которой не могу даже заработать себе на билет! Не надо было делать такие дорогие билеты в такой нищей стране!
- Тогда нужно ходить пешком,- хмуро вставляет полицейский.
- Я и хожу пешком,- сразу же огрызается он. И врёт напропалую.- Я шёл пешком, искал работу, но устали ноги. Я хотел подъехать всего две остановки. Два лата за две остановки - это чересчур много. За два лата я могу прожить три дня. Голодать три дня из-за того, что проехал две остановки - это несправедливо.
- Фамилия? - полицейский хочет знать его фамилию. Он называет фамилию.
- Имя?.. Персональный код?
Он называет всё, а что ему терять, что они ему могут сделать? Посадят в тюрьму? Пускай! Пускай напарник режет арку, а он отдохнёт...
Полицейский сообщает его данные своему коллеге в бусике, тот повторяет по рации и просит пробить. Какое-то время слышны шумы и скрипы, а потом по рации говорят на государственном языке, но ему плохо слышно. Кажется, его данные их устроили. Он нигде не работает официально. С него невозможно взыскать штраф.
- Ладно, иди,- говорит ему высокий полицейский.- Но если ещё раз попадёшься, отправим на принудительные работы.
Он удивлён. Так легко отделался. Просто полицейский оказался русским. Он суёт руку в карман, нащупывает лат.
- Я могу заплатить лат.
Но высокий полицейский только взмахивает рукой:
- Да иди уже. И больше не попадайся!
На улице весна. Хлябь. Он шлёпает по лужам. До дома рукой подать, до магазина тоже. Но, кажется, он запутался: куда ему надо? Полицейский сбил его с толку. Куда ему надо? Он же сказал, что у него денег только на хлеб. Но у него больше денег, у него и на масло хватит. И на несколько апельсинов тоже, наверное, хватит. Он соврал полицейскому. Он соврал. И ничего он не хочет. Ничего. Ни масла, ни апельсинов, ничего он не хочет. Он начал чихать. Он идёт почти что наугад, только лишь попасть домой и завалиться на диван. Только лишь.