«Приходи».
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. Они идут за вином. За вином и за фисташковым мороженым. Она как-то проговорилась, что обожает фисташковое мороженое. Если они дойдут до огромного универсама, там ведь есть всё, найдётся и это мороженое. Непременно.
Она сегодня такая нарядная. Подвела брови, накрасила губы. Ресницы длинные, глаза светятся. Пахнет какими-то дорогими духами. Сама весна рядом с ним. Весна хочет взять его под руку, но он не даётся. Тогда Весна говорит:
- Спасибо тебе.
Он не понимает:
- За что?
- За то, что не отвернулся. Многие ведь отворачиваются, как только узнают про это...
- И долго уже ты колешься?
- Да, долго. Семь лет. С перерывами.
Он хочет воскликнуть: Вера! Хочет схватить её за плечи и трясти. Вера! Ты такая красивая! Ты такая стройная! Ты такая молодая! Вера! Зачем тебе всё это надо?! Он хочет такое выкрикнуть, но молчит. Даже сжал губы в унынии. Он понимает: так уже говорили. Многие так ей говорили. Многие-многие. Он даже чувствует, что она ждёт, привычно ждёт, когда же и он скажет то же, что многие. Его голос кажется обречённым. Как будто он не верит самому себе.
- Тебе нужен якорь.
- Какой якорь? - вздрагивает Вера. И скоропалительно добавляет: - У меня есть якорь.
Он удивлён.
- У тебя есть якорь?
Он особенно выделил слово «есть», а она опять отвечает поспешно. Скоропалительно.
- Да, есть. Я люблю бабушку. Я люблю маму. Я люблю маму и бабушку!
Он качает головой.
- Вера, это не якорь. Ты зависишь от них, а не они от тебя.
- Я от них не завишу, - тут же выпаливает она. И он насмешливо кивает головой.
- А семь лет... целых семь лет... где ты берёшь столько денег на наркоту?
И она вдруг поникает. Она соглашается. Может быть, как-то быстро. Они подошли к главной трассе, шоссе забито машинами, они вынуждены остановиться и ждать. Долго ждать.
- Да, сколько они на меня потратили,- доносится через рёв, через гудение - будто из котлована, из глубины котлована... - Это тысячи... И я сама ещё много взяла. Без спроса.
Вера искренне смущена. Он тоже смущён - этим бескрайним потоком машин, они всегда его раздражают, всегда. И он как будто даже верит Вере, конечно, верит. Вере - верит. Только это не катарсис у неё. Это так... просто слова. Как рёв машин. Ведь она всё равно попросит денег. Скажет, что на губную помаду и на всякие мелочи. Скажет...- словно в подтверждение его мыслям, рёв машин заглушает сирена. От пронзительной сирены визжит в ушах, он невольно отступает на несколько шагов от дороги и тянет за собой Веру. Несётся «скорая помощь». Сверкает мигалкой. Визжит. Невыносим этот визг. Он сморщил лицо. Он ненавидит сирену. Он - не выносит. А Вера попросит денег - и он ей даст. Отступит как перед сиреной. Потому что иначе она достанет эти деньги другим путём. В лучшем случае, снова стащит у мамы и у бабушки. А в худшем - про худший ему не хочется даже и думать.
Однако они переправились. Перешли шоссе вброд. Несмотря на течение. Теперь путь к универсаму открыт. Теперь он может опять её спрашивать. И он спрашивает. Что за шрамы у неё на шее, откуда?
Она быстро взглядывает на него. Словно чего-то боится... Нет, не боится. Опять всё сводится к деньгам. Просто не хватило денег, чтобы разгладили шрамы, чтобы заретушировали. Ей вырезали воспалившиеся лимфоузлы, но не хватило денег, чтобы заретушировать. Но если будут деньги, шрамы можно разгладить и сейчас.
Намёк понятен. Он ухмыляется. Ей вырезали лимфоузлы хирурги-садисты.
Они пришли. Широкая стеклянная дверь бесстрастно раздвигается, и они входят в чрево. Входят вдвоём. Но он так и не позволил ей взять себя за руку.
Ей нужен якорь, а не его рука.
****
ОРГИЯ. Человек есть заряд. Чтобы сила текла, нужно соединить плюс мужчины с минусом женщины. В этот момент течёт ток. Как он течёт - можно пытаться вспомнить потом. Но когда он течёт, не бывает воспоминаний. Только ток. Только сила.
Люди... что они понимают! Разве они понимают, что такое есть Эрот, великий бог Эрот? Вот стадо скотов ведут на бойню, осталось им жить пять минут... А бык всё равно на ходу заскакивает на телицу. Изливается семя! А пастухи усмехаются: какой идиот! какие пустые инстинкты! Что они знают, глупые пастухи, что они ведают? Ради чего это всё? Ради чего светит солнце, ради чего идёт ливень, ради чего раскинулись звёзды над нами... Ради того же... Чтобы бык вновь и вновь заскакивал на телицу. Только это и держит наш мир. Всё вокруг - это бык, заскакивающий на телицу. Эрот. Великая сила. Неугомонная сила. Как не замереть перед нею в восторге! Надо бы пастухам замереть перед нею в восторге... Ведь - как знать - может быть, бык, он заскакивает в этот свой последний раз для них, для пастухов, чтоб они пробудились. Не пробуждаются спящие. Не пробуждаются. Ухмыляются. Что они ведают?