Он уселся поудобнее в кресло, положил тетрадь на колени, но слова не идут. Даже первого абзаца почему-то не написать. Даже первой строчки. Даже первого слова. Он сидит и глядит в раскрытую тетрадь, на белые листы; листы сияют своей белизной, листы просто слепят. И он закрывает тетрадь. А на обложке уже выписано название. Он перечёркивает это название. И под ним пишет другое, новое.
«Мария Магдалина как символ греховности мира. И как надежда на преодоление».
Длинное получилось название. И громоздкое. Ему уже не нравится. Сразу же не нравится. Надо что-то другое. Может быть, так: «Интернет как братская могила. Миллион иголок в стоге сена»... Нет, опять нет. При чём тут интернет! Он откладывает тетрадь прочь.
А без тетради ему думать не о чем. Разве что вспомнить о Вере. И он вспоминает. Она же говорила, что в сентябре у неё суд. Какой-то там суд...
Вера... Так и не пришла к нему Вера. Опять заблудилась где-то между судом и абортом.
Опять.
Он берёт в руки мобильник и пишет сообщение.
СООБЩЕНИЕ. Ты жива вообще? Где пропала?
ПРОХОЖДЕНИЕ. 22:11 на часах. Возможно, спит уже Вера. Наверное, спит. И ему тоже как будто пора.
Но через десять минут вдруг приходит ответ.
ОТВЕТ. Я завтра зайду. Спасибо, что волнуешься за меня,- очень приятно! Спасибо тебе, что ты есть!
ПРОХОЖДЕНИЕ. Он перечитывает Верино сообщение несколько раз. Странно всё как. Что он такого сказал? Что с ней творится... Где же она...
Странно...
Пора ему спать. С любовью в обнимку.
****
ПРОХОЖДЕНИЕ. Следующим вечером Вера всё же пришла. Измотанная, под глазами мешки, а сами глаза - их взгляд не поймать. Бегают глаза, постоянно чего-то ищут, непонятно чего. Или же просто от него прячутся.
Вера похвасталась, что сумела перенести суд, принесла справку, что больна, и суд перенесли на ноябрь. «Ещё пару месяцев погуляю».
Поверил ли он? Наверное, просто принял к сведению. Вера годами живёт в другом мире - и, может быть, этот суд был у неё в другом мире, как и аборт, как и многое ещё. Но про аборт она больше не заикалась, и он тоже не стал приставать.
- В ноябре меня всё же закроют,- со вздохом говорит Вера.- Если б дали год, тогда ерунда, на год я согласна. Но если дадут пять...
Он даже всплескивает руками:
- Да за что тебе пять? Ты разве убила кого? Или ограбила?
- У меня непогашенная судимость. Я теперь рецидивистка.
- Ты больной человек, а не рецидивистка. Тебя надо лечить. А тюрьма не больница.
- Расскажи это судьям и прокурорам. А лучше дай денег на адвоката. У меня нет таких денег.
- Однако на героин ты всегда деньги находишь. Давно бы могла скопить.
Бесплодный спор. В её мире другие законы и другие понятия. В её мире всё подчиняется прихотям беса. Сейчас тот молчит. Но скоро проснётся. И Вера обязательно скажет, что ей нужно двадцать латов прямо сейчас. И он к такому не готов. Он с напряжением ждёт этого мига, который испортит весь вечер, разом испортит, и Вера уйдёт, с деньгами или без, но уйдёт - и он нескоро потом её увидит, он не хочет её отпускать, он хочет её задержать.
Они смотрят фильм. Мистический фильм. Вере нравится мистика. Для него фильм кажется чересчур примитивным, прямолинейным, но Вера довольна, внимательно смотрит. А когда фильм заканчивается, она говорит: «Я сегодня остаюсь у тебя. Пошли спать».
Он рад. Она выбрала неожиданный вариант. Он думал, что она скажет «дай мне двадцать латов, мне пора бежать», но она так не сказала, так она скажет утром, а до утра... До утра они вместе, он и она. Они вместе.
Он входит в неё. Но что-то не так. Как будто на самом деле она убежала с двадцатью латами, а здесь лишь её тень. Она какая-то совсем мягкая, вялая, а он, он просто действует по привычке, по накатанной колее, он как механизм, и она как другой механизм, эти два механизма сошлись, механически двигаются - без искры, без огонька, без ничего. Нет запала. Опустошение. Его огневое сверло отсырело, и её трут отсырел. Да, он помнит, она сильно промокла, в своём другом мире промокла... а он... когда промок он? когда ждал её? когда перестал уже ждать?.. он промок, он тоже промок. Основательно. Нет огня. Нет огня между ними. Не возникает искры. Не рождается пламя. А ведь было когда-то, он помнит, ведь было. Но сейчас только два автомата, две функции, мужское и женское, он и она. Только физиология. Всё...
А потом они просто лежат рядом. Он обнял её. В такие моменты лучше всего говорить по душам, в такие моменты многое можно узнать, самое искреннее, сокровенное, но он чувствует, что она не настроена говорить. Ни на что она не настроена. Только лишь дотянуть до утра, поскорее бы дотянуть до утра. А тогда спросить денег и бежать в другой мир, прочь от него, прочь от всех, в другой мир, только взять денег, обязательно денег, ведь они служат пропуском.