— Вот и прекрасно. Когда дело дойдет до официального запрещения, я возражать не стану. А пока… давайте я вам лучше помогу.
Гаспарян почесал горбинку носа, хмыкнул и сдался.
— Ну хорошо, оставайтесь, только одеты вы… м-м… не по сезону.
— Ничего, сбегаю домой, переоденусь.
Через полтора часа они перенесли лагерь на триста метров от прежней стоянки, установив палатки в нескольких шагах от заброшенной дороги. А еще через полчаса приехал Ивашура.
Глава 7
Игорь Ивашура на всех производил одинаковое впечатление. Высокий, гибкий и бесшумный, он не ходил, а подкрадывался, был постоянно настороже, словно ожидал нападения со стороны своих самых близких друзей. Лицо у него было резкое, хищное, и на нем выделялись яркие, прозрачно-желтые, «тигриные» глаза…
Ивашура не удивился, встретив их в другом месте. Выгрузив с помощью своих подчиненных какие-то громоздкие ящики, выслушал доклад Гаспаряна, сходил с ним к просеке, посмотрел на «отводной канал» и, задумавшись, присел на ящик, вертя в руках останки фотоаппарата.
— Держитесь, — шепнул Костров на ухо Тае. — Как Игорь решит, так и будет.
— Я не боюсь, — шепотом ответила Таисия.
Костров покачал головой.
За что он уважал Ивашуру больше всего, сказать было трудно. Наверное, за умение ладить с людьми самых разнокалиберных характеров. У начальника экспертного отдела был какой-то особый сплав такта, доброго юмора, мягкости и желания понять собеседника, и вместе с тем он был решителен, тверд в убеждениях и обладал железной волей — качеством, столь необходимым для начальника любого ранга. По-видимому, Тая тоже почувствовала в Ивашуре человека незаурядного, что Костров отметил не без укола ревности. Она рассматривала начальника отдела с любопытством и опаской, потом тихонько отошла за палатки.
— Тут грибов в лесу тьма, — подошел к ним водитель «рафика», усатый, небритый и веселый — рубашка нараспашку. — Вы долго стоять будете? А то я полазаю полчасика с ведерком…
— Ни в коем разе, — буркнул Гаспарян. — В лес ходить опасно. Можете посмотреть издали, что там творится, и назад. Миша, покажи ему.
Рузаев увел недоверчиво улыбающегося водителя и через четверть часа привел обратно, бледного и растерянного.
— Так! — подвел итоги своим размышлениям Ивашура. — Не нравятся мне эти ваши… «десантники». Не похожи они на военный спецназ… или на федералов. Ладно, разберемся. Ждите к вечеру, ничего не предпринимайте и к паукам не суйтесь. А встретите снова давешних знакомцев, на рожон не лезьте, мало ли что им взбредет в голову.
Начальник отдела сел в кабину «Газели», собираясь уезжать, и в это время Костров подвел к машине Таю.
— Вот корреспондент из газеты. Хочет работать с нами.
— Пусть работает, — равнодушно ответил Ивашура, почти не взглянув на девушку, — хотя вам придется отвечать за ее безопасность. Поехали, Миша.
И юркая «Газель» скрылась за поворотом.
— Какой он у вас… быстрый, — сказала ошеломленная Тая со смешком.
Иван кивнул. Что-что, а решения Игорь Ивашура принимал быстро. Правда, выполнял он их еще быстрее.
Вспомнился разговор с Суреном еще в самом начале его научной карьеры в отделе.
— Красивый мужик, — со вздохом признался тогда Гаспарян после знакомства с новым начальником отдела, хотя ему-то как раз грех было жаловаться: почти все девушки отдела были в него тайно влюблены. Но Костров с ним согласился. Ивашура был красив по-мужски, целеустремленной красотой, он был гармоничен всегда и во всем, а это, по мнению Кострова, было главным в человеке. Нет, не зря Тая обратила внимание на Игоря Ивашуру — власть его над людьми была удивительна и неповторима.
— Вот так, — сказал Рузаев и повалился столбом в траву. — Приказано ничего не предпринимать, а я человек дисциплинированный. Люблю бабье лето! Воздух в лесу: дыши — не хочу! Насовсем в деревню уехать, что ли?
— От твоих сигарет деревня за неделю покроется смогом! — проворчал Гаспарян. — Вон как смолишь — пачку в час! Первый раз вижу эвенка, курящего сигареты, а не трубку.
— Брошу курить. Не веришь? Вот докурю… пачку… и брошу. Буду жить один, распашу поле, сохой, на оленях… посажу картошку, капусту…
— Ягель, — подсказал Костров.
Рузаев и ухом не повел.
— Заведу корову, пару баранов, олешков и буду покорять природу голыми руками, без техники.
— Покоритель! Владыка, так сказать, лесов, морей и рек. Города мы уже превратили в сточные ямы цивилизации, моря, кажется, тоже прибрали к рукам, очередь за деревней, за полями и лесами.