– Я ее провожу, – буркнул тот. – Вы тут без меня справитесь.
– Хорош! – развеселился Рузаев. – Идеи подавать мастер, а осуществлять их должна Маргарита. Я шучу. – Он похлопал Кострова по плечу, повернулся к начальнику группы. – Справимся, Сурен?
– Иди, – нехотя проговорил Гаспарян. – Только побыстрей возвращайся. И уговори ее остаться дома.
– Не прощаюсь, – звонко засмеялась Тая и взяла Кострова под руку. – Пойдемте, рыцарь.
Они ушли.
– Красивая девочка, – вздохнул Рузаев. – И видать, еще не испорчена мужским вниманием.
– Да, – согласился Гаспарян и подумал об Ивашуре. – Они с Иваном чем-то похожи, да? Волосами особенно.
– Миша, – через некоторое время позвал он, – у тебя дети есть?
– Дочка Галина. – Рузаев, прищурясь, посмотрел на товарища. – А что?
– Да это я так, к слову… Сколько ей?
– Двадцать четвертый пошел.
– Да ну? – поразился Гаспарян. – Это сколько же тогда тебе?
– Сорок семь. Что, хорошо выгляжу?
Гаспарян покачал головой.
– Я думал, ты мой ровесник, мне тридцать четыре…
Костров вернулся к обеду без Таисии. Она пообещала прийти к вечеру и побежала на вокзал сдавать билет.
Подходя к биваку, Иван заметил за редким сосняком у дороги двухвинтовой вертолет и поспешил к палаткам. За время его отсутствия возле лагеря побывала какая-то автомашина, это он определил по отпечаткам шин, а вертолет был двухместный, легкий – «Ка-18».
Возле их оранжево-синей палатки стоял Гаспарян и разговаривал с двумя незнакомцами в серых брезентовых спецовках.
– Понятно, – сказал один из них – плотный, с ежиком седых волос. – Доложу начальству, пусть решает. Поехали, Витя.
Очкастый долговязый Витя мотнул головой, отвечая на приветствие Кострова, и зарысил к вертолету.
– Это наш сотрудник Иван Костров, – представил Ивана Гаспарян.
– Матвеев, – протянул руку седой. – Странные тут у вас дела творятся, товарищи ученые. Ну да ладно, еще не раз сюда приеду, чует мое сердце. Пока…
Вертолет улетел.
– Электрики? – спросил Костров.
– Начальник дежурной смены Жуковской подстанции, – буркнул Гаспарян. У него отчего-то испортилось настроение.
– А еще кто приезжал? Я видел на дороге следы машины…
– Случайные гости. Проехали мимо, в лес.
– А где Михаил?
– Тут я, – ответил из палатки Рузаев. – Пришли?
– Я один.
Рузаев выглянул.
– Уговорил-таки остаться? Молодец! Я был о тебе лучшего мнения.
– Не уговорил, обещала прийти вечером.
– Тогда другое дело, – хмыкнул Рузаев и снова скрылся.
– Зачем хоть электрики прилетели?
– Утечка возросла, – очнулся от раздумий Гаспарян. – Напряжение в сети село почти на десять процентов. Если так пойдет и дальше, придется воевать с пауками всерьез, иначе район останется без электричества.
– А те «десантники» не появлялись?
– Нет. Отстань, Костер, я же тебе не справочное бюро.
Костров изучающе посмотрел на озабоченное лицо Сурена. Таким он его еще не видел. Сдержанная насмешливость Гаспаряна куда-то исчезла, уступив место угрюмой нерешительности и тревоге. В подобной ситуации никто из них не был, но Гаспарян интуитивно чувствовал серьезную опасность паучьего нашествия и мучился сомнениями относительно правильности своих действий, хотя уже понимал, что инициатива перешла в руки Ивашуры, а сам он, по сути дела, ничего толкового не придумал и не сделал.
Костров сунул голову под полог палатки и шепотом спросил Рузаева, перезаряжающего фотоаппарат:
– Что это Сур ходит как под наркозом? Что тут произошло?
– Ничего, – сказал из-под одеяла Рузаев и добавил, понизив голос: – Просто в нем сейчас умирает лирик.
Костров почувствовал в словах Михаила дружеский совет не мешать и буркнул:
– Понял.
Взяв из ящика складывающийся электрозонд и электрометр, он сказал в спину Гаспаряну, что идет в лес.
В паучьем логове ничего не изменилось, если не считать того, что площадь, занимаемая паутинами, увеличилась. Пауки принялись застраивать Скрабовку и кое-где еще пересекли дорогу недалеко от старого места расположения лагеря.
Костров понаблюдал за каналом, снабжающим паучий город водой, пробрался к просеке со стороны болота, стараясь думать о пауках «приятно», и долго всматривался в белое мерцание паутиновых башен, взобравшихся по опорам линии электропередачи до гроздей керамических изоляторов. «Вот откуда утечка из линии, – подумал он. – Паутина проводит ток в землю…»
Ни одно движение не нарушало мертвой неподвижности леса и паутинного царства, и это было странно, потому что Кострова не покидало ощущение, что за ним наблюдают чьи-то внимательные глаза. Сторожат, подумал он, преодолевая искушение швырнуть в кусты зонд. Пусть сторожат, я мирный прохожий… Повернувшись к просеке спиной, он не спеша двинулся обратно, ожидая оклика или выстрела в спину. Напряжение постепенно ушло, неслышимое ворчание страха втянулось в лес, ощущение взгляда со стороны прошло.