Быстро и плавно мы вознеслись к самой вершине чувств. Ногти Арлен раздирали мне спину, но я не чувствовал боли. Между стонами она выкрикивала непристойности, сжимая пальцами мои ягодицы. Затем мы достигли пика. Мы больше не могли подниматься и дрожали вместе на краю пропасти. Попытка удержаться на этой высоте не удалась, и мы понеслись через край в темную, гулкую пустоту. Сразу после падения глаза Арлен открылись, и в них проявился взгляд, который я мог описать только как смесь страха и ненависти. Затем, так же быстро, как появился, он исчез, сменившись выражением явного экстаза, и, пока наши соки текли и смешивались, мы слились в крепком объятии.
Много позже, когда я лежал, позволяя блаженной удовлетворенности глубоко проникнуть в мои кости, меня поцеловали в щеку теплые податливые губы.
– Знаешь что, Рик? – еле слышно прошептала она. – Я только начинаю согреваться.
Глава 6
В десять утра горничная подала завтрак в столовую. Арлен Доннер посылает свои извинения, но не присоединится ко мне, говорит, что перегрелась. Горничная вопросительно посмотрела на меня, словно я мог объяснить эту загадку, но я сказал только, что все понял, и открыл утреннюю газету. Заметка в одну колонку сообщала, что вчера вечером, после анонимного телефонного звонка, полиция обнаружила труп профессионального фотографа, жестоко забитого до смерти в собственной квартире. По мнению полиции, смерть наступила по меньшей мере за тридцать шесть часов до обнаружения, ну и так далее. Меня обрадовало, что полицейские серьезно отнеслись к моему звонку, но они всегда принимают анонимные звонки всерьез, вот почему полиция проявляет особое уважение к любителям розыгрышей.
После завтрака я позвонил по номеру, который мне дал Линдерман-Строберг, и договорился встретиться через час. По пути в гараж я столкнулся с мисс Коллинз, и она вежливо поздоровалась.
– Доброе утро.
– Как сегодня ваша пациентка? – спросил я.
– Все так же, мистер Холман.
– Скажите, у нее ведь не телесный недуг?
На миг сиделка заколебалась.
– Мне следует отослать вас к доктору Калпепперу, но вы же видели ее ночью. Физически она так же здорова, как мы с вами, мистер Холман. Что-то терзает ее сознание – вот где причина. Думаю, доктор держит ее под действием успокоительного, пока не убедится, что шок от падения миновал, затем переведет ее в санаторий. – На лице сиделки появилась кроткая безрадостная улыбка. – Но пожалуйста, не цитируйте меня!
У самого «Виндзор-Армс» я решил не хвастаться своей смышленостью и не говорить Стробергу, что я знаю его настоящее имя. Пока было намного легче думать о нем как о Строберге, особенно учитывая мой замысел.
Портье с самым высоким в мире соотношением затраченного-времени-на-заработанный доход – пятьдесят долларов за две минуты – вспомнил меня и кислоприветственно заулыбался.
– Приятно видеть вас снова так скоро, мистер Холман. – Его глаза горели откровенной жадностью простака. – Не заключали ли пари в последнее время?
– Только если был уверен в проигрыше, – сказал я. – Больше не могу позволить себе выигрывать. Слишком дорого.
Через минуту я вошел в просторный офис на десятом этаже и нашел поджидающего меня Денниса Строберга. Он исполнил вежливый ритуал приветствия, затем дождался, пока я удобно устроюсь в одном из кожаных кресел, и только потом сел напротив, продемонстрировав невеликое искусство, как закурить сигару должным образом. На протяжении всего рассказа о Шоне Монахане, который закончился тем, что я нашел труп фотографа в его квартире, лицо Строберга сохраняло полную неподвижность. В надежде, что он заметит пропущенный мною след, я привел все подробности, включая мои дурацкие угрозы и запугивание Монахана.
– Связать фотографа с Майклом и Шоном – очень неглупо, – сказал он после того, как я закончил. – Особенно когда вы оказались правы, мистер Холман.
– Догадка. – Я пожал плечами. – Чистое везение, что она подтвердилась. Окажись Майкл Линдерман дома, все могло повернуться по-другому.