Оставалось только ждать. Медленно тянулись минуты, все шестьдесят секунд одна за другой, в пепельнице росла гора окурков. Прошел почти час, как вдруг раздался звонок в дверь. Я распахнул ее, готовый встретить склонного к убийству Майкла Линдермана, но на крыльце стоял Тео Олтмен.
– Спасибо. – Без колебаний он прошел мимо меня в холл.
Я догнал этого человека, облаченного в чудо портновского искусства, уже в гостиной. Сегодня на Тео был двубортный темно-синий спортивный пиджак с медными пуговицами, легкие серые саржевые брюки, оранжевая шелковая рубашка и пестрый шейный платок, искусно завязанный на горле. Я все еще не мог решить для себя, кто он – пижон или просто дальтоник.
– Удивлен, что застал вас дома, Холман, – бодро сказал режиссер. – Думал, вы перебрались на постоянное место жительства в дом Флер.
– Вы не вовремя, Олтмен, – откровенно признался я.
– Ерунда! Задушевная беседа всегда вовремя. – Он с неподходящей к случаю демонстративностью уселся в кресло. – Перейдем к делу?
От него не избавиться, вяло подумал я, разве только поджечь дом. Все мои добрые намерения пошли насмарку; выслушивать Олтмена без алкогольного подкрепления – невозможно. Я устремился к бару и щедро плеснул бурбона.
– Сегодня я не пью, – сказал Олтмен. – Но вы можете.
– Куча благодарностей! – Я обернулся к нему, опираясь локтем на крышку бара. – Что тебе надо, Тео?
– Я восхищен: мы перешли на «ты»… Рик! Особенно после вчерашнего, когда из-за тебя я чуть не потерял самообладания. Ты ведь немного меня провоцировал, знаешь?
– С удовольствием поболтал бы с тобой, Тео, – проскрипел я, – только некогда. Хочешь что-то сказать, говори скорее!
– Великолепная сцена для фильма, – сказал он, откинувшись на кресле. – В этой позе, опираясь локтем на бар, ты выглядишь настоящим хозяином положения! Драматический эффект усиливает пистолет – только что небрежно брошенный на крышку бара, но все еще в пределах досягаемости.
– По-моему, у тебя крыша поехала, – вполне искренне констатировал я.
– Мне стоит великого труда просить о чем-нибудь, – медленно проговорил Олтмен. – Но я тысячу раз спрашивал себя: зачем? – и все еще ни на йоту не приблизился к ответу. Думал, ты объяснишь.
– «Зачем» – что?
Полуприкрытые глаза, казалось, еще глубже спрятались за крючковатый нос.
– Ладно… Рик! Если хочешь, я объясню. Зачем этот заговор против меня? С какой целью? Кто-то сводит старые счеты? Например, Джордж Блум? Хотите просто припугнуть и унизить меня? Или за Блумом стоит гораздо более зловещая причина?
– Не понимаю, о чем идет речь, – буркнул я.
– Кто бы ни стоял за ним, он потратил много денег. – Олтмен словно разговаривал сам с собой. – Одни твои услуги чего стоят.
– Последний раз повторяю, – проскрипел я, – не знаю, о чем ты лопочешь. Если против тебя существует заговор, в чем я серьезно сомневаюсь, я в нем не участвую. Теперь, пожалуйста, уходи! Сам уйдешь или тебя выкинуть?
Рот Олтмена вытянулся в упрямую тонкую линию.
– Не сдвинусь с места, пока не скажешь всей правды. Понадобится – останусь и на всю ночь.
– О’кей, – пожал я плечами, – сам напросился!
– Без насилия, предупреждаю, Холман! – Правая рука режиссера несколько секунд отчаянно шарила в кармане пиджака и, наконец, появилась оттуда с пистолетом. – Как видишь, я вооружен. – Глаза Олтмена победно блестели. – Угрозы бесполезны. Я не побоюсь применить этот пистолет для самообороны.
– Тогда убери его, – пробурчал я. – Не хочу случайно получить пулю от недотепы вроде тебя, Тео.
– Очень хорошо. – Олтмен с унизительной готовностью спрятал пистолет. – Естественно, я предпочитаю обсудить проблему цивилизованным путем.
Все происходящее теперь могло показаться шуткой, если бы не его вчерашнее поведение: перед уходом казался почти невменяемым. Если обращаться с ним неосторожно, легко повторится то же самое, а мне не хотелось думать о возможных комбинациях обезумевшего Олтмена с пистолетом в кармане…
– Прекрасно, давай цивилизованным, – непринужденно согласился я. – Какие у тебя доказательства, что существует заговор, Тео?.
– Два дня назад мне позвонила Арлен Доннер и рассказала о несчастье с Флер, передала, что та спрашивала обо мне. Когда же я приехал, Арлен все категорически отрицала, а сиделка не пустила меня к Флер. Только я собрался вытряхнуть из Арлен правду, как по странному совпадению приехал ты. Выяснилось, что тебя нанял Джордж Блум. Зачем, Рик? Почему тот факт, что я владею правами на кинобиографию Флер, приобретает такое зловещее значение? – Полуприкрытые веки опустились еще ниже. – Меня бы обвинили в том, что я желаю ее смерти? Обличили как потенциального убийцу? Так бы и вышло, приди я на эту встречу?