– Прекратите! – На скулах Арлен вспыхнули два ярко-розовых пятна. – Я не собираюсь стоять здесь и слушать…
Олтмен властно поднял руку, требуя тишины.
– Верх невоспитанности прерывать людей, пока они не закончили, дорогая. – Олтмен заставил ее замолчать, медленно повернув голову ко мне. – Думаю, именно поэтому под моим руководством Флер распадалась на части, пока, наконец, не закончила восемнадцатью месяцами пребывания в психушке. Моя настойчивость в желании добиться от нее хоть какой-то актерской игры оказалась для нее чрезмерной, так что она быстро нашла прибежище в безумии.
– Сколько раз вы посещали ее в лечебнице? – спросил я.
– Ни одного. – Он слегка зевнул. – Флер как жена и так называемая актриса была невыносима даже в нормальном состоянии. И я не мазохист, чтобы добровольно подчиниться бреду безумной женщины.
– Лжете! – От избытка чувств Арлен чуть не захлебнулась. – Ее талант актрисы тут ни при чем. Это вы упрятали Флер в больницу!
– Дорогая Арлен, – голос режиссера звучал совсем по-отечески, – конечно, Флер должна была изобрести какую-то правдоподобную историю, чтобы скрыть истинную правду. Всю жизнь она лгала всем, особенно себе. – Олтмен допил мартини, поставил бокал на стол рядом с креслом и встал. – Я только хотел слегка обрисовать вам перспективу, Холман. Если собираетесь, как и прежде, заметать ради Флер грязь под ковер, вам понадобится очень большой ковер. Кстати, – его губы снова исчезли, растянувшись в принужденной улыбке, – идея с возвращением Флер на экран не только смешна, но жестока. Можете передать это Джорджу Блуму.
Арлен изменилась в лице, словно увидев пришельца из Галеса.
– Как вы узнали? – Ее голос дрогнул. – Это тайна! Никто, кроме…
– В кино нет тайн, которые можно скрыть от меня, дорогая, – почти добродушно ответил Олтмен. – Но мне уже пора. Время, как говорится, не ждет. – Он демонстративно посмотрел на карманные часы. – Вижу, что на часах жизни Флер все еще без пяти минут полночь. В предстоящие дни я буду слишком занят, но, разумеется, пошлю цветы. Пожалуй, нечто драматично-сентиментальное: одну красную, слегка увядшую розу на длинном стебле, как вы думаете?
– Бичеватель? – невольно вырвалось у меня. – Кого же вы все время бичуете на самом деле, Олтмен? Любого, с кем вступаете в контакт, или самого себя? Этакий одинокий мазохист, принужденный к отчаянному садизму, потому что никто не хочет его хлестать! Олтмен так-таки и не нужен никому, никоим образом?
Лицо режиссера превратилось в застывшую маску.
– Вы же не предполагаете, что я задержусь тут, чтобы выслушивать ваш детский лепет? – Он направился к двери. – Откройте ворота, Арлен, и, пока вы этим занимаетесь, не сомневаюсь, что этот неряшливый человечек немедленно примется за работу, стараясь замести грязь.
– Подброшу вам мысль на обратную дорогу, Олтмен, – огрызнулся я. – Бесплатно! Когда стрелки часов вашей жизни покажут полночь, кто придет на ваши поминки, старина?
Олтмен не остановился., но его плечи немного напряглись, так что я мог надеяться, что мой блеф не прошел даром. Арлен последовала за режиссером в прихожую, а я заполнил паузу приготовлением нового бурбона. Через пару минут Арлен вернулась в комнату и скорчила выразительную гримасу.
– Никогда не замечала за собой склонности к насилию, – горячо начала она. – Но сегодня вечером мне много раз казалось, что, если кто-то вложит мне в руку подходящий тупой предмет, я проломлю Олтмену голову!
– С удовольствием помог бы расчленить тело и выбросить части в океан, – усмехнулся я. – В прежние времена ты была другой, Арлен, милая.
– В прежние времена? – На мгновение ее лицо приобрело непонимающее выражение, затем в глаза вполз осторожный свет. – Только необходимость сделала меня твоей старой подружкой, Рик Холман, но она только что вышла в дверь вместе с Тео Олтменом. Так что прошу: больше никаких непристойных шуток вроде этой или про отсутствие нижнего белья.
– А оно все-таки есть? – спросил я с интересом.
– Не твое собачье дело! – Арлен села на кушетку, сложив руки под грудями, – отчего они выпятились еще больше – и бросила на меня строгий, сугубо деловой взгляд. Сдвинутые ноги сжимали округлую выпуклость паха. – Меня беспокоит Олтмен, как, черт возьми, он пронюхал о Флер?
– Ты ожидала его?
Арлен покачала головой:
– Отвечая на звонок, я думала, что это ты. И пыталась его остановить, говорила, что Флер нет в городе, но он только смеялся, говорил, что знает правду и, если я не впущу его в дом, сразу известит газеты. Пришлось позволить ему войти, Рик. Он оттолкнул меня и ринулся прямо в ее комнату. К счастью, ночная сиделка – настоящий кремень – ничуть не испугалась. К Флер никого не впускают, включая меня. Даже Тео понял, что единственный способ пройти мимо сиделки – выстрелить в нее, когда она не смотрит, и сдался. Торчал здесь, непрерывно рассказывая ужасные гадости о Флер до самого твоего приезда.