***
Парис с отцом всю ночь не отходили от Кали. Как и сказал мэтр Серас, они продолжали говорить с ней, убеждать, просить, пытаться разозлить. Сначала она не подавала никаких признаков, того что она их слышит. Но затем она начала ворочаться и постанывать. С каждой минутой она извивалась все сильнее. Моментами начиная кричать и метаться по постели. Потом снова замолкала, тихонько поскуливая. Отец и сын все извелись. Мэтр заходил несколько раз, проверял Кали, успокаивал мужчин, а затем снова отправлялся в обход других пациентов.
Когда первые лучи солнца начали прокрадываться в окно, Парис сидел, сгорбившись на табуретки у кровати Кали. Она только успокоилась, и Парис приходилось напрягать слух, чтобы уловить редкие тихие вздохи. Усталость давала о себе знать, но он не мог позволить себе уйти. Отец всего час назад забился беспокойно сном в кресле, напротив. Парню только и оставалось, что держать девушку за руку и беззвучно молиться всем богам.
С каждой секундой надежды таяли. Парис только крепче сжимать маленькую ладошку. Ну почему это происходило опять?! Почему он снова только и мог смотреть как она уходит. Слабак! Ничтожество! Он не смог защитить её тогда. Даже слушать не стал. И сейчас, все что он мог - это ждать.
Его самобичевание прервал тихий стук в дверь. Затем не дожидаясь ответа в дверь вошёл управляющий.
- Господин Парис, прошу прощения, что отвлекаю. Но там внизу Вас спрашивает господин Тревелиан, глава Чёрного замка собственной персоной.
Парис слегка заторможено осознал, что ему говорит управляющий.
- Что ему от меня надо?
- Господин, к сожалению, не имею ни малейшего представления.
Парис, хотел было отправить управляющего с извинениями и отказом от незапланированной встречи. Он не хотел сейчас никого видит, будь это хоть король собственной персоны. Но внезапная мысль остановила его. Кто знал, что граф успел сообщить во дворец? Дело Кали так и не было закрыто до конца. Возможно глава Чёрного замка уже прознал о её присутствии в столице и пришёл арестовать её.
Злость закипела в глубине души Парис. Сколько ещё им нужно было пережить по вине матери? Эта ведьма даже после смерти продолжала отравлять существование всей её семьи.
Не имея других альтернатив и не желая вмешивать и так измотанного отца, Парис со вздохом поднялся и дав распоряжения управляющему, отправился вниз.
Войдя в гостиную, Парис нашёл глазами, комфортно устроившего в одном из широких махагоновых кресел у камина, нового главу Чёрного замка. С содроганием Парису пришлось мысленно признать, что хоть мужчина и выглядел сравнительно молодо, не больше тридцати семи, но должность ему подходила как нельзя лучше. Казалось сам воздух вокруг него был темнее и плотнее. Внушительная фигура скорее воина из старых легенд, чем судьи, заставляла кресло под ним выглядеть изящный стулом. Чёрная форма Главы Замка Правосудия не скрывала, а скорее выделяла колоссальные мускулы владельца. А в купе с квадратным лицом с рубленным чертами, тяжёлым подбородком, носом, видимо не раз поломанным, и глубоко посаженными жёлтыми, как орлиные, глазами, герцог выглядел скорее, как палач нежели как судья. Не зря про него ходили слухи, одни страшнее других. Парис слышал только часть из них, но уже не очень хотел встречаться с этим человеком. Только сегодня ему было наплевать на слухи и россказни. Он принял для себя решение и был готов защищать сестру от самой Чернейшей.
Дэвиан внимательно рассматривал вошедшего в гостиную парню. На вид ему было около тридцати: симпатичное, достаточно мужественно лицо, светлые волосы, военная выправка и уверенность в каждом движении. При дворе за такими увивались толпы молоденькие дебютанток. Он был похож на романтический идеал любой девушки. Дэвиан ненавидел таких всей душой. Сопливые мальчишки обычно стоили не многим больше чем их напыщенные манеры. Но выражение в глаза парня Заставил Главу Замка Правосудия не торопиться со своими суждениями. Взгляд парня был полон уверенности и странной решимости. Играющие на подбородке желваки и сдвинуть брови, говорили о том, что парень был зол и готов даже поспорить с самим Плачем Чёрного Замка, как любили называть герцога Тревелиана при дворе. Дэвиан подавил желание в удивлении вскинуть брови. Не часто он встречал хоть кого-то, кто готов был смотреть ему прямо в глаза, а тем более выступить против него. У парня кишка была не тонка. С удовольствием признал он, наблюдая как тот, не отрывая от герцога глаз, подошёл к противоположную креслу и застыл в ожидании реакции.