- Кали, ты уже проснулась? - послышался с той стороны голос Париса. - я пришел, сопроводить тебя на завтрак.
- Да, входи - поспешила ответить девушка, мысленно благодаря своего спасителя.
Парис вошел, заинтересованно оглядываясь. Кали только сейчас заметила в какой бедлам превратили комнату эти два профессионалы в области красоты. Осторожно переступая через ворох юбок и каких-то лент Парис подошел ближе, теперь уже рассматривая сестру
- Ты выглядишь замечательно. - проговорил он, протягивая руку. Кали буквально секунду непонимающе смотрела на руку Париса, пытаясь понять, чего он хочет.
- О! - наконец сообразила она, принимая его ладонь и стараясь расслабиться, чтобы стало хоть немного похоже, будто ей нужна помощь, чтобы подняться. Раньше этот трюк выходил так естественно, но теперь она как-то неуклюже приподнялась, сначала слишком сильно потянув за руку брата, когда же Парис подался, вперед не ожидая такой силы, резко отпустила и чуть не столкнулась с ним лбами.
- Извини, я, пожалуй, пойду вперед - тихо пробормотала Калисто, отстраняясь и стараясь не смотреть брату в глаза. Не дождавшись его ответа, она направилась к двери.
Когда дверь за девушкой захлопнулась все трое в комнате переглянулись.
- Бедная девочка, - запричитала Валерия, - Она была таким нежным цветочком, а сейчас… Что же делать?!
Оливия в ответ только тяжело вздохнула. Парис же сдвинул в недовольстве брови и повернулся к двум дамам.
- Ничего не делать! Кем она была - уже не важно. Сейчас она другая. И мы должны показать ей, что она нам нужна и любима такая какая есть. И Вы не будете пытаться сделать из нее, ту которой она была. - закончил он с нажимом.
- Но Парис, мальчик мой, какие глупости. - возмутилась Валерия, - Ее нужно как можно скорее вернуть в общество. Девочке уже 23 года, еще немного и она станет старой девой. Пусть она и бегала дикаркой все эти шесть лет, но теперь пора вернуть ее на законное место. Она снова заблестит на дворцовых балах и очень скоро будет окружена десятком поклонников. Только так она сможет забыть все эти ужасы.
- Тётя, она не бегала, как ты выразилась “дикаркой” по округе. Ты что не понимаешь? Ты разве не слышала ее рассказа или того что сказал Конрад. - Валерия хотела было запротестовать, но Парис не дал ей слова, продолжив, - Ее продали в Глако. Там, где людей и нелюдей заставляют драться друг с другом, на смерть. То, что она выжила означает, что многие ее соперники встречи с ней не пережили.
Предполагать что-то это одно, но вот услышать напрямую, видимо совсем другое. Валерия побледнела, прижимая руки к груди, но даже ее влажные глаза и трясущиеся губы не заставили Париса остановиться.
- Да, тетя, Кали, наша Кали убивала и не раз. Людей и нелюдей. И позже. Не забывай, она провела 5 лет как каменный зверь. Какие задания они по-твоему выполняют? На моих глазах Кали дралась с десятком врагов одна. Ты серьезно считаешь, что они просто игрались? По-твоему, это можно так просто забыть?
- Но что же нам делать? Очень скоро слухи о том, что она вернулась разлетятся по столице. Если она не покажется при дворе, люди начнут говорить. И что нам теперь прятать ее здесь как какой-то позор?
- Тетя, просто дай ей возможность самой понять, что она сейчас хочет. Если она захочет вернуться к балам и пышным платьям, хорошо, мы сделаем все возможное, чтобы дать ей такую возможность. Если же ей захочется чего-то другого, мы постараемся это принять. Ведь так? Она слишком многое пережила. Я просто хочу, чтобы она была счастлива здесь, с нами.
Валерия ничего не ответила, утирая платком внезапно выступившие слезы. Оливия сзади уже не стесняясь ревела, шмыгая носом. Парис взял тетину руки в свои и уже мягче проговорил.
- Просто не дави на нее. Позволь ей найти себя, и я уверен она снова расцветет и научиться искренне улыбаться.
***
Кали медленно шла по коридору, погруженная в собственные мысли. Идти в комнату для завтрака не хотелось и ноги сами собой понесли ее по знакомым с детства холлам и лестницам. Дом был огромным и в нем можно было блуждать часами. По пути Кали встретилось лишь пара слуг. Часть комнат были пустыми и темными, а шаги отдавались гулким эхом в пустынных переходах.