— И это тоже, — без тени сомнений произнес вокалист. Паша удивленно обернулся, перестав жевать. Некоторое время постояв столбом, он вновь заработал челюстью, посмотрел, как сел товарищ, проглотил всё, что было во рту и опустился напротив.
— Санстар, ты ли это? Влюбился что ли?
— Влюбился. — Пальцы певца подобрали крошку со стола и смахнули её на пол. — Лет десять назад.
— Не хреново до тебя доходило, — мотнул головой Паша, оценив масштаб трагедии.
— Сам не в восторге. Надо менять операционную систему — слишком долго грузит информацию, — пошутил Саша, не рассчитывая, что товарищ окажется тем, с кем можно будет душевно поговорить о наболевшем. Этот человек всегда был не для таких тем.
— Знаешь, — вдруг начал тот, помолчав и отложив остатки бутерброда на доску для нарезки. — Когда ты мне сегодня впарил свои вопросы про Кристину, я положил трубку, а сам задумался. Ты плохо на меня влияешь!
— О чем задумался-то? — заинтересовался Саша, лишь на миг отвлекаясь от своих дум, хотя в голове всё равно трелью билось «Марина, Марина, Марина».
— О любви, — неловко признался Паша, в принципе не любящий все эти сопли и сантименты. — О чувствах.
— Надумал что-нибудь?
— Да, я хочу предложить Крис перебраться в Москву. — Саша открыл рот и вылупил глаза. — Не смотри на меня так!
— Но разве тебя не устраивало, что ваши встречи не слишком частые, что вы сохраняете свежесть первых встреч и вообще, если вы станете видеться больше, то разругаетесь в пух и прах?
— Лучше я буду с ней ссориться, чем не видеть её, — бросил Паша. — Когда я попытался ярко представить, что её может больше не быть, когда я долго погружался в представление этого, то, в конце концов, мне стало страшно. Если она исчезнет, а я проводил с ней так мало времени… на что я тратил его, почему без неё? Нет, пусть лучше она мне надоест здесь, при мне, замозолит глаза, но я точно буду знать, что был с ней столько, сколько мог быть.
— Эй, парень, да ты ванили переел! — засмеялся Саша, радуясь, что может парировать насмешки гитариста. Тот тут же замолчал и, приподнявшись, легонько ударил друга в бок.
— Поговори мне тут!
Вокалист встал и, подойдя к Паше, положил руку ему на плечо.
— Я рад, что ты смог понять это раньше, чем понял я. Надеюсь, всё же, вы с Кристиной доживете до старости, бранясь и хоть дерясь, но счастливо и вместе.
— Ну ты сейчас нарисовал просто восхитительную перспективу, я аж загорелся её реализовать, — продолжал иронизировать друг, но оба они понимали, что на самом деле стали всё воспринимать куда серьёзнее, чем ещё каких-нибудь пару дней назад.
Позже вечером Саша позвонил отцу Марины, спросив, нет ли каких новостей о её состоянии, но всё было по-прежнему. Вымотавшийся, молодой человек вырубился на подушке и проспал до раннего утра, когда его растолкал менеджер, и всё завертелось, как обычно. За исключением того, что больше он не забывал делать звонки и тревожил Виктора Николаевича в течение дня раза четыре, узнав, наконец, после обеда, даже ближе к ужину, что Марина пришла в себя и её перевели в палату. Подпрыгнув с радостным возгласом прямо в коридоре между администратором группы и посторонними людьми, Саша не обратил внимания на непонимающие взгляды. Он только благодарил все силы Земли за то, что всё идет, как надо, за то, что Марина идет на поправку. Он считал часы до встречи, и ненавидел свою обычно обожаемую работу за то, что она отвлекает его от всего этого, хотя она и помогала коротать минуты.
На четвертые сутки, до которых ежедневно звонил отцу Марины, а то и её матери, прося дать поговорить с девушкой, Саша получил разрешение навестить возлюбленную на следующий день. Но поговорить ему дали с ней по телефону лишь однажды, и то очень коротко. Услышав слабый, но достаточно довольный голос Марины, молодой человек ощутил себя самым счастливым на свете. Из лопаток проросли невидимые крылья, на которых он порхал до самой поездки в больницу. Никогда он ещё с таким нетерпением не стремился в подобные учреждения и был готов расцеловать каждого встречного в белом халате. Да и они отвечали ему любопытными взглядами и улыбками, поскольку узнавали знаменитость, внезапно оказавшуюся так близко.
Родители Марины вышли из палаты, передав ему один халат, в котором положено было заходить.
— Пожалуйста, не заставляй её испытывать никакие эмоции, — наставляла мать, не давая ему быстрее перешагнуть порог, как ему того бы хотелось. — Расстраиваться ей не нужно, и смеяться больно, шов всё-таки… и слишком близко к ней не подходи, не хватало ещё вирусов с улицы, хватило уже инфекций! — женщина вздрогнула, вспоминая пережитое, а Сашка активно кивал, впитывая все указы и не собираясь их нарушать. — Не задень там ничего, и не утомляй её…