— Идем, Лен, пусть мальчик уже войдет, — остановил мать её муж и, придерживая её под руку, они удалились в сторону холла. Вдохнув полную грудь прокварцованного больничного воздуха, Саша открыл дверь и тихо шагнул.
Марина была наготове и ждала его появления. Специальную гнущуюся койку для больных приподняли в изголовье и подложили под спину девушки подушку, чтобы она могла почти ровно сидеть, удобно откинувшись. Парень старался не пялиться на то, в каком она была положении, но невозможно было не заметить всего, даже если смотреть исключительно на её бледное, но улыбающееся лицо. К шее, пластырями, был примотан катетер с двумя выходами, сейчас закрытыми, а вот на локтевом сгибе к вене была проведена капельница, ведущая к лекарствам, возвышающимся рядом на металлической стойке, похожей на вешалку. Волосы Марины были аккуратно забраны назад, делая её черты острее и худее обычного. Свободная рубашка закрывала тело, но в неглубоком вырезе всё равно была видна повязка на груди, до самых ключиц.
— Привет, — шепотом поздоровался Саша, не решаясь подойди, хотя для него заранее поставили стул в метре от постели Марины.
— Привет, — засмеялась она негромко. — Ты чего шепчешь? Мне же не на уши операцию делали.
— Я… я не знаю, — растерялся парень, поставив полный пакет гостинцев с краю и, наконец, пройдя на приготовленное ему место. Эта её улыбка… она парализовала его. Она была точь-в-точь такой, какой была тогда, давным-давно, без налета той озлобленности и бездушности, завладевших Мариной в последнюю ночь их встречи. Саша стал догадываться, что ожидание грядущего испытания сделало её такой в тот миг, и вот сейчас, уцелевшая и пережившая, Марина стала прежней. Той самой, от которой он сходил с ума. Впрочем, от какой Марины он бы теперь не сошел? Певец покряхтел в кулак, прорезав голос. — Ты, по-моему, похудела. Ты хорошо ешь?
— Да мне пока не слишком много всего можно. Организм ещё толком не ожил, — девушка, смущаясь и не зная, чем их занять, завертела в руках непонятную штуковину, лежащую на ней, вроде пульта от телевизора, только толще раза в три. Сашка проследил, что провода из этой хреновины уходят под простыню, которой была накрыта Марина.
— Это что такое? — опустились сами собой его брови.
— А, это? — стало ясно, что она уже даже не обращала на предмет внимания. — Это называется пейсмейкер. Он задаёт ритм сердцу, чтобы оно правильно тикало. Ну… во мне же теперь искусственный клапан, протез. Он сам по себе не знает, как ему надо биться, поэтому пока он не освоится, вот эта вещь ему помогает.
— Погоди… она что, к тебе подключена?! — округлил глаза Саша.
— Да, провода идут прямо вовнутрь. Их где-то через неделю только вытащат, если всё будет хорошо. Спать с этим не очень удобно, но я почти привыкла. — Марина так говорила обо всем этом, что парень диву давался, как она держит себя в руках. Он бы уже истерировал и ныл, что его всё достало, что ему всё мешает и всё болит. Ведь болит же? Не может не болеть, когда тебя разве что напополам не разрезали, разводя грудную клетку и ковыряясь в ней. — Это из-за неё мама мне не даёт мобильный. Излучение может сбить аппаратуру, как считается.
— Ужас какой… — только и смог изречь артист.
— Да нет, нормально. — отмахнулась Марина. — Неприятно током когда вшибет неожиданно, если ритм сбивается, а так даже не чувствуется. Всё в порядке.
— Ты мне и в прошлый раз так сказала. — неподдельно волнуясь, напомнил Саша. — Ты не сказала мне…
— Я не хотела. Зачем тебе оно надо было? — опустила взгляд прооперированная.
— Мне надо знать всё, что с тобой связано, — твердо отрезал молодой человек. — Кстати, всё хочу узнать… так что насчет твоего жениха? Он у тебя реально есть, или это было сказано, чтобы я отвалил подальше и больше не смел показываться тебе на глаза?
— Он у меня был, — признала девушка. — До самого последнего момента. Но я поступила с ним так же: ничего не сказала о своём состоянии и пропала. Но отец сказал, что он мне и не звонил, и не искал меня. Если ему всё равно, то я имею право сказать, что больше у меня парня нет.
— Нет, есть. — Саша подвинул немножко стул, всё ещё помня слова матери Марины «не приближаться слишком близко». — Я твой парень, Марин. Всегда им был, есть и буду.
Девушка подняла глаза с пролегшими под ними тенями. Их взгляды встретились. Но, никто не успел бы досчитать и до десяти, как она широко улыбнулась.