Тем временем Амали успокоилась, утёрла слёзы, бросила быстрый взгляд на П. и отчётливо проговорила, взявшись за дверную ручку, всего одно слово.
Когда Амали ещё предстоял этот прощальный диалог, она, как на беду, встретила старика Северо, точно на том же месте, что и в первый роковой день, у калитки. Он блеснул глазами, чуть состряпав улыбку в уголках губ, и сказал «здравствуйте, госпожа …», произнеся её настоящее имя, от которого она почти отвыкла. Это могло выглядеть так, словно старик залез в ящик с её нижним бельём и бесцеремонно пошарился там своими грязными руками. В мыслях у неё носился вопрос, «что ещё нужно старику от её счастья», который она не могла озвучить, словно онемевшая. Она с ужасом осознавала, что сама настояла в роковой день на том, чтобы они с П. переехали из отеля на подворье к Маргарите. Что тогда могло заставить её остервенеть, врезать мужу пощёчину? Неужели это колдун, гипнотизёр, телепат, что он учуял именно в них, что понравилось этому зверю и захотелось отнять? Отчаявшейся женщина собиралась взобраться на мансарду, расколотить мастерскую Северо, разбить все его скульптуры. Она скрывала своё мокрое от слёз лицо и единственным желанием было не встретить никого из соседей. Амали нашла укромный уголок в глубине сада, где можно было утереть слёзы, восстановить силы, но мысли путались в голове. Девушка не заметила, как ноги сами потащили её к набережной, где уже толпился народ, идущий, как обычно в это время, с пляжа через торговые ряды. Она завернула в первый же попавшийся кабак, где услужливый бармен, почуяв добычу, предложил выпить ей фирменный коктейль. Амали вскинула на него печальный взгляд, со следами слёз на щеках, и пустилась во все тяжкие.
Через какое-то время стемнело и начались танцы. Пела провинциальная певичка, срывая микрофон, ей подыгрывал неплохой ансамбль. Амали, не зная меры, быстро напилась. Туш давно растеклась, она ещё несколько раз рыдала перед барменом и каким-то малолеткой, который дорвался до выпивки и коршуном кружил возле Амали, питая самые смелые надежды. Вскоре к ним подошёл импозантный мужчина и пригласил Амали потанцевать. Тинэйджеру пришлось ретироваться, не достигнув желаемого. Она не следила за собой, неприлично вскидывала руки, прогибалась в танце так, что её пляжная майка задиралась, обнажая живот почти до бюстгальтера. В самый разгар «грязных танцев» к импозантному мужчине подкатилась его разъярённая супруга, ошибочно искавшая мужа по другую сторону курорта уже довольно давно, и, видимо поэтому, устроив первосортную истерику с визгливыми выкриками, беспорядочными ударами сумочкой и унизительными оскорблениями. Вся эта дешёвая сцена выглядела омерзительно, Амали стало дурно и тут, откуда не возьмись, вновь появился мальчишка. Он был рослый и, видимо, имел некоторый удачный опыт общения с противоположным полом. Парень вежливо предложил Амали помощь и вместе они покинули шумное заведение. По пути подвыпивший и охрабревший тинэйджер всё же решился урвать желанное и в тихом переулке начал шарить ловкими ручонками под майкой женщины. Амали забылась на несколько секунд от решительных мужских объятий, но, придя в себя, влепила пацану такую оплеуху, в которую вложила полагавшееся и господину П. и импозантному мужчине (которого и без того отметелила жена) и ему самому. Бедняга отлетел на тротуар, сбитый с ног. Ошеломлённый, он так и остался сидеть на асфальте, провожая глупым взглядом свои вожделенные мечты.
Амали мутило. Она еле успела заскочить в туалет и её начало рвать. Вмиг она протрезвела и отчаяние нахлынуло сокрушительной волной. В слезах, измотанной приступами ей казалось, что из неё выходят все мечты и надежды о сыне. То, к чему она так долго и последовательно шла, рухнуло за один день.