- Я готов. Велик берём?
- Да не, - качает головой Стёпка. - Мы всё равно мимо моего дома. А там нас Серый подвезёт, сам вызвался.
Я киваю, закрываю дверь, и слышу голос мамы:
- Артём, баранина будет через несколько часов. Обязательно возвращайся.
- Угу, - мычу я, заведомо зная, что нарушу установленное время. - Понеслись?
Стёпка встал.
- Мы с тобой два мачо-мена, нас ждёт удача. - Он цыкнул губами и подмигнул.
С благоговением в сердце я покинул дом, оставив внутри нервную маму и двинутого опарыша. Ура. Свобода! Аллилуйя!
*****
До дома Стёпки идти пару минут. По дороге навстречу попалась пара малышей, перекидывающих на ходу красный резиновый мячик, но в основном весь наш закрытый район пустовал. Большинство взрослых пребывало в городе на работе. Летом в будние дни до захода солнца посёлок превращался в маленький детский городок с небольшим количеством женщин.
Сквозь заросшие прутья ворот дома Герундовых - фамилия Стёпки - я разглядел красные пятна Серёгиного Рено. А вот и ещё один персонаж моей жизни Сергей Герундов - старший брат Стёпки.
Серому вот-вот должно было исполнится семнадцать, на шестнадцатилетние родители подарили ему машину Рено, и теперь сильный покровитель моего друга катал нас всюду, куда нам только вздумается направиться. Я нисколько не шучу, говоря о покровительстве, ибо Серый представлял собой смесь Стёпкиной заботливой мамочки и строгого решитель-ного папочки, хотя женственное лицо со светло-русыми кудряшками придавало бруталь-ному парню, ставшему почти дядькой, невероятное сходство с матерью. Учителя за спиной называли Серого Аполлоном, - я как-то подслушал. Для них он являл образ со-вершенного греческого бога: посещает спортзал; играет за местную подростковую сборную по футболу; вечная приветливая улыбка на губах, демонстрирующая зубы из реклам Dirol; спокойный, не конфликтный, скорее - защитных обиженных и обездоленных; жеманная походка, пижонская причёска, педантичные движения...
Поверьте, мы с пацанами таких по-другому называем, менее приветливым словом. Хотя, ничего против Серого я не имел. Ходить в друзьях у накаченного старшеклассника - что может быть лучше, пусть даже за глаза его и обзывают всякими нехорошими словами. В тринадцать я впервые убедился, что правда не на стороне правил и понятий, выстроенных подростковыми структурами, а на стороне силы. Если ты способен размазать по стенке любого одноклассника, то это ты диктуешь правила.
Стёпка был для Серого кумиром, впрочем, как и наоборот. Наверное, они дополняли друг друга: один мускулами, другой - логикой. Серый прощал младшему всё, сам убирал их общую комнату, часто катал за него рефераты по физкультуре, выполнял письменные задания по истории - с историей у Стёпки пробел, хотя Серый тоже не отличался знатоком Куликовских битв, - и как я уже говорил, с появлением машины, Стёпку подвозили в любую точку мира, стоит тому лишь захотеть.
Что?
Вы шутите?
Чтобы я делал домашнее задание за опарыша? Или убирал комнату? Да у нас на двери висит график уборки, а если Андрюшка приносил со школы пару, - а он любил их таскать, - я тихо ржал в углу, когда слышал нотации от папы. Ты вырастешь не человеком! Пойдёшь на улицы грабить соседей! А опарыш лишь стоит, нагнув голову так, что если бы не грудь, подбородок упирался бы в сердце.
Я знаю Стёпку с первого класса, Серому в те дни было десять. И уже тогда грозный кулак светло-русого кудрявчика из четвёртого класса мог покарать тебя, стоит наступить на ногу Стёпке. Нет, опарыша в школе я тоже время от времени защищал, но лишь когда ситуация накалялась до предела. В семье Герундовых союз братьев достиг фанатичного апогея. Год назад, когда Стёпка спас меня с похищением журнала и обличил Егора, когда последний подбил Стёпке глаз... ох, лучше б он этого не делал. После драки ребята расходились, мысленно представляя, как скорбят на могиле Егора. Серый проявил толерантность и лишь поговорил с обидчиком. Жёстко, по-мужски, но без рукоприкладства. А на следующий день двое неизвестных, кроме всего прочего, сломали Егору ногу.
- Я уже готов! Привет, Артём! - Серый протирал лобовое стекло, однако позволил себе оторвать руку с губкой и помахать мне. Как обычно: дарю всем лучи света и добра. - Вас всё туда же? На Заводь?
- Да, - кивает Стёпка и забирается на заднее сиденье. Я лезу следом. В машине привычно пахнет хвойным ароматизатором.
От больших рек часто ответвляются маленькие стоячие притоки, мы свой называли Заводью. Почти весь наш район строился возле него, со стороны воды как раз и имелась брешь в ограде. От Стёпкиного дома до Заводи прогулочным шагом минут двадцать-тридцать. На машине Серый домчал нас за девяносто секунд.
Когда мы вышли, Серёга подмигнул нам и слукавил:
- Я бы остался с вами потусить, но, как я понимаю, вы ожидаете подружек.
- Правильно понимаешь, - кивнул я.
Против компании Серого я ничего не имел, но если б не девчонки...
Хотя, на этом месте буду краток. Вероника и Ольга не являются даже второстепенными персонажами сего повествования. В тот день, в злосчастное двадцать третье июля, мы решили купаться, несмотря на прохладный ветерок. Может, в плане детективных историй Стёпкина логика сверкала словно вылизанное блюдце, в делах сердечных она давала сбой.
Я сразу предположи, что если мы полезем в воду, то и девчонки последуют за нами. В тринадцать лет нет ничего интереснее, чем взглянуть на свою подружку в купальнике.
День провели потрясающе. Стёпка в плавках со штанинами смотрелся смешно: долговязая худая макаронина, ныряющая в воду. Кстати - самый высокий ученик в классе. На две трети головы выше меня. А вот Оля - его девчонка, больше напоминающая Рапунцель с рыжими густыми волосами, уступала мне в паре сантиметрах. Не знаю, целовались ли они со Стёпкой, но если да, то моему другу приходилось сильно нагибаться. Хихихи.
Моя девчонка - Вероника, с чёрными кудрявыми волосами, столь же объёмными, как и у Ольги, и с выразительными голубыми глазами. Кроткая, тихая и западающая на сильных парней, которые носят мотоциклетки.
Да, в тот день я тайком поцеловал её, пока мы отходили будто бы поискать ежевику. Ягод мы не нашли, но вернулись счастливые и раскрасневшиеся.
С наступлением сумерек, оставшись вдвоём со Стёпкой, мы брели по мрачной лесопоса-дочной тропке. Деревья обступили нас, прижимаясь к двойной колее. В принципе, тропу вполне можно было назвать дорогой, именно по ней нас привёз Серый, да и вообще, машины сновали по ней туда-сюда.
Я закинул куртку за спину, ветер неприятно лизал холодным языком влажные волосы. Шли босиком, закинув кроссовки, связанные шнурками, на шею.
- Мой опарыш сегодня с ума сошёл, - говорю я.
Стёпка завёл глаза. Пару жирных капель влаги застыли на линзах его очков.
- Что такое?
- Не слышит тебя Серый, - улыбается Стёпка.
- Да-да, - я улыбаюсь в ответ. Всякий раз, когда я при Серёге называл Андрюшку опарышем, Серый восклицал...
- Артём, это же твой брат, а опарыш - это личинка, пожирающая труп, - передразнивает Стёпка.
Я задумчиво улыбаюсь, пиная камушек. И вдруг проникаюсь моментом до самой по-следней клеточки сердца. Я люблю этот вечер, это лето, свою реку, Веронику и моего друга. Я хочу чтобы этот миг длился вечно!
- Тебе не надоел Серый?
- Чем?
- Мне кажется, он лезет в твою личную жизнь каждую секунду.
Стёпка задумывается, крутя пальцем шнурок, как моя Вероника кудряшку шикарного локона.
- Ну вообще, не знаю. Родители же мной почти не занимаются, они поручили меня Се-рому. А он такой, маменькин сынок. И папенькин. Он всё выполняет с усердием перфек-циониста.
- Кто такие перфекционисты? - спрашиваю я, уже не в первый раз, ибо Стёпка вечно кидается какими-нибудь заумными терминами.
- Ну это... как раз такие педанты, которым надо, чтобы ни одной ошибочки не было в любой их работе. Вот Серый такой. Если я упаду и поцарапаю коленку, он поднимет на уши скорую помощь, перевернёт всю аптечку дома.