С этими словами опарыш разворачивается и оставляет нас с отцом наедине. Подобрав-таки челюсть, я гляжу на спину папы и выдавливаю из себя:
– Как прошёл разговор? Он вообще, как? Нормально? Что с ним? Он совсем ку-ку?
– Знаешь, твоего брата будто подменили, – ответил затылок отца. – Он рассуждал о космосе, вселенной и времени. Я-то пришёл поговорить о жизни, о прошедшем дне. В общем, мне пришлось сделать умное лицо и вспомнить знания астрономии, – отец оборачивается. – Может, у него переходной возраст так начинается, – пожимает плечами он.
– Не думаю, – мотаю головой. – А вообще, что он говорил?
Отец вздыхает снова, подчёркивая, что этот разговор его немного напрягает, и достаёт из микроволновки оладьи.
– Я уж и не помню. Отчасти потому, что половину не понял. Что-то про целостность времени и пространства. Такое даже ты, закончивший седьмой класс, не завернёшь. Говорил что-то о циклах и петлях времени. А вообще, давай пошлём всё это нафиг и пойдём уже смотреть Дэвида Духовны!
И мы пошли. Оладьи с джемом улетели за первую треть серии, чай остыл. Мы с отцом четырежды посмеялись и два раза поокали, но как-то вяло, как мне показалось. В головах каждого вертелся наш общий близкий родственник: младший сын и мой опарыш.
Космос. Вселенная. Время. Как часто эти понятия врываются в нашу жизнь? Почти никогда. Иной раз перед сном разум забредает в дебри, стремится к звёздам, тебя охватывает страх, что вот там, далеко миллионные температуры, смертельный вакуум, ионные лучи, радиоактивные пульсары, а вдруг это всё однажды доберётся до тебя? Но потом ты засыпаешь, и утром жизнь продолжается по плану. А когда Космос, Вселенная и Время врываются в жизнь твоего младшего брата, ловишь себя на мысли, что кусочек этого запредельного пространства поселился у тебя в доме. Он сейчас в спальне наверху. И этот кусочек хочется встряхнуть и заорать на него: стань опять нормальным! как прежде!
И думается мне, что если опарыш ещё долгое время будет строить подобные капризы, мать или отец однажды не выдержат и встряхнут его.
******
После сериала я скользнул в душ. Успеваю заметить опарыша за компьютером. Предполагаю, Букиных с мамой он не смотрел.
Под струями воды я нежился довольно долго, а когда вышел, на полных правах старшего брата выдворил Андрюшку из-за компа. Честно, я ожидал реакции и какой-нибудь необычной, впрочем… Она действительно была необычной.
Опарыш, не сказав ни слова, встал и перешёл на кровать, не сказав ни слова против. Через пару секунд я уже забываю о младшем, поглощённый виртуальной сетью. Помню только, что закрыл Андрюшкину вкладку и успел заметить на ней материал о бескрайней Вселенной. Кажется, мой опарыш и впрямь начал интересоваться Космосом. Может и правда переходный возраст, но уж что-то рано как-то. Он у меня-то только-только начался.
В сетях я провожу около часа, пока Вероника не уходит спать. Закрываю глупую переписку двух влюблённых, выключаю компьютер и забираюсь под одеяло. Теперь Вероника уже в аське, и я снова завожу несодержательный диалог, который могут вести только два влюблённых подростка.
Тишину комнаты нарушает шорох.
– Ты ещё не спишь? – шепчет опарыш.
– Сплю, – хмуро отвечаю, высылая Веронике вереницу смайликов.
Андрюшка выдерживает паузу, а потом говорит:
– Я хочу рассказать тебе кое-что. Маленький секрет. Ты будешь первым, кому я это скажу.
– Давай, – отвечаю и уже не слушаю мелкого.
– Можно к тебе?
Некоторое время я молчу, моё сознание с Вероникой, и оно уверено: опарыш там уже лопочет о своих секретах и тайниках за забором, где он закапывает в банке цветные стёклышки из мозаики, представляя, что это рубины, изумруды и… интересно синие осколки у него кодируются каким камнем? Аквамарин? Жемчуг?
Тут я опоминаюсь: опарыш молчит. Чары Вероники отпускают меня, и в голову снова лезут Вселенная, Космос и Время.
– Чего ты говоришь?
– Можно к тебе? – повторяет Андрюшка.
Стоит отметить, что односпальная кровать опарыша прячется в углу у окна. Она сделана в виде кораблика. Моя кровать стоит так, что наши обе образуют букву Г, с небольшим проходом на углу. Свою я называю Красной Площадью, потому что она полутораспальная, я могу лежать на ней даже поперёк, а ещё она упирается спинкой в середину стены, и я могу встать с любого конца. Справа и слева – прикроватные тумбочки.
Опарыш часто нырял ко мне, либо когда не мог уснуть, либо во время гроз. Видите ли он боялся лежать у окна, когда молния сверкает, идиот. Был ещё и третий случай, но я узнавал о нём обычно утром. Просыпаюсь, а опарыш сопит рядом. Всё ясно, ему приснился кошмар, и мелкий спрятался на моей кровати.