– О, мне так понравилась ваша игра сегодня вечером! – воскликнула она, махнув рукой.
Стройная женщина с огненно-рыжими волосами ответила с улыбкой.
– Спасибо. – Без грима она была не так сногсшибательна, как на сцене.
Рыжая, Патрис Бомонт, представила им своих коллег, а Элизабет представила их маленькую компанию.
– Холлидей? – спросила щедро одаренная природой брюнетка по имени Джудит Марчелино. – Вы имеете какое-то отношение к Стефану Холлидею?
Николасу определенно не понравился ее вопрос.
– Да, – ответил он, вставая и нерешительно пожимая протянутую руку. – Я его брат.
– Я играла в одном из спектаклей Стефана в Нью-Йорке прошлой зимой, – сказала она. – Мы были так опечалены, когда узнали о его смерти. Пожалуйста, примите мои соболезнования.
– И Клэр, конечно, – добавила она, подходя ближе и наклоняясь, чтобы коснуться своей напудренной щекой щеки Сары. – Милая Клэр. Ты, должно быть, очень одинока без нашего дорогого, дорогого Стефана. Скажи, что я могу для тебя сделать?
– Ну, я… я… – пробормотала Сара, мечтая лишь о том, чтобы удрать из ресторана. – Ничего. Брат Стефана заботится о нас.
Нас?
– У Клэр есть ребенок, – ответила Элизабет. Светло-зеленые глаза Джудит изучили лицо Сары, ее волосы, критически осмотрели платье. Она протянула руку и коснулась большим пальцем изумрудного браслета.
– Какая великолепная вещица, – прокомментировала она, переводя оценивающий взгляд на Николаса.
Сара отдернула руку, неожиданно почувствовав тошноту.
– Спасибо.
– Ты откуда?
Сара покраснела. Она пыталась избавиться от своего бостонского акцепта, но речь волей-неволей выдавала ее.
– Из Нью-Йорка, – ответила она.
– Ах, я так люблю Нью-Йорк. Там можно встретить самых интересных людей.
– Спасибо, что пришли на спектакль, – помахала рукой Патрис, и они удалились.
Сара так и не подняла глаз, пока не убедилась, что они ушли. И первое, что она увидела, это жесткий взгляд Николаса.
– Этот браслет тебе подарил Стефан? – спросил он достаточно тихо, чтобы другие не могли услышать.
Она покачала головой и с трудом сглотнула, справляясь с напряженными нервами.
– Он принадлежал моей матери.
Его брови взметнулись в изумлении, и Сара прикусила язык. Не надо было этого говорить.
– Слишком экстравагантный подарок, чтобы простой рабочий мог подарить такое своей жене, – ответил он. – Или швея могла сама себе купить.
– Он… он был в семье многие годы, – быстро ответила она.
Николас приподнял темную бровь, словно все еще не верил ей.
– Где, ты думаешь, я взяла, его? Украла?
– Вряд ли ты бы стала размениваться на такие мелочи, – усмехнулся он, – ведь ты у нас теперь богатая вдова. Интересно, кто тебя содержал до Стефана…
– Меня не волнует, что ты думаешь. Браслет принадлежал моей матери. Это единственное, что мне от нее осталось, поэтому мне особенно приятно носить его.
– Ты так говоришь, словно твоя мать умерла, – прошептал Николас.
Его пронизывающий взгляд пришпилил ее к стулу, как бабочку к картонке. Если у Клэр есть мать, он должен недоумевать, почему она до сих пор не связалась с ней! Саре стало жарко.
– Мне надо уйти, – неожиданно сообщила она. – Я плохо себя чувствую.
– Но только что принесли еду.
– Извини, но я не голодна. Просто отправь меня домой, а потом Грувер вернется за тобой.
– Клэр, это будет грубо. Каулины пригласили нас.
Она повернулась к Элизабет.
– Элизабет, я уверена, вы поймете, если мне придется уйти прямо сейчас. Я не привыкла так надолго оставаться без Вильяма.
– Ну конечно, я понимаю, дорогая, – ответила Элизабет. – Имея двух собственных детей, я все отлично помню. Еще увидимся. И я жду тебя в четверг на следующей неделе.
С облегчением и благодарностью Сара пожала ей руку, подхватила костыли и поспешила из ресторана.
Глава седьмая
Оказавшись на улице, она быстро пошла к экипажу. По дороге ее догнал Николас. Появился Грувер.
– Миссис Холлидей спешит, – сказал Николас.
– Простите меня, вам придется вернуться за мистером Холлидеем, – извинилась Сара.
– Нет, не придется, – сказал Николас кучеру, а затем повернулся к ней: – Это слишком далеко, чтобы ездить туда-сюда в этот час. Я уже пожелал Каулинам спокойной ночи.
Он уложил костыли и поднял ее саму, а затем сел напротив. Грувер убрал подножку, залез на козлы, и уже через минуту они были в пути.
– Я очень сожалею, что испортила тебе вечер, – извинилась Сара.
Он вздохнул и устало откинулся на сиденье.