Одиночество и стыд мучили ее сильнее, чем голод, усталость или едва сросшиеся кости.
– У малыша есть папочка? – Кто-то спросил тихим голосом из темноты рядом с ней.
– Нет, – ответила Сара.
– Жаль. У малыша должен быть папочка.
Слезы потекли по ее вискам к волосам. Ложь, ложь и еще раз ложь.
– Он умер.
– Ой, как жалко.
– Да. – Что стало с ее жизнью? Сможет ли она когда-нибудь разговаривать, не контролируя каждое свое слово?
– Нужна работа?
Да.
– На фабрику с малышом нельзя.
– Я знаю.
– Там платят поменьше, но я знаю кое-кого, кому нужна помощница.
– Правда?
– Заткнитесь! – Громкий голос вспугнул Сару, и даже Вильям вздрогнул во сне.
– Скажу утром. – На этот раз тихий голос превратился в шепот.
– Спасибо, – ответила она, благодаря Бога за то, что в мире еще есть добрые люди.
Утро настало слишком скоро. Женщины собирались на работу.
– Так вот насчет места, о котором я говорила.
Сара подняла глаза. Ее собеседница оказалась почти девочкой с большими фиолетовыми глазами и медового цвета волосами, собранными на затылке в аккуратный валик.
Да?
– Это работа на миссис Харгроув в отеле «Голд».
Кто-то сзади усмехнулся.
– Ты думаешь, хозяйка позволит ей принести ребенка?
– У одной из ее девушек есть ребенок.
– Ну, ее это не слишком радует.
– Что нужно делать? – спросила Сара, обеспокоенная, что работа может включать что-то, чего она не умеет.
– Горничные в гостинице занимаются всем. Убирают кровати, подогревают воду и все такое.
– Что ж, я готова на все. – Выбора у нее не было.
– Думаю, ты справишься.
– Огромное спасибо за помощь.
Около семи она, волнуясь, стояла в кухне отеля «Голд» в ожидании миссис Харгроув. Поварихи и другие служанки суетились вокруг, не обращая на нее никакого внимания.
В семь тридцать появилась хозяйка.
– Тебе нужна работа? – резко спросила она.
Да.
– Что ты умеешь делать?
– Все, что вы мне прикажете.
– Это твой ребенок?
– Да. Его зовут…
– Что ты собираешься с ним делать?
– Мне нужна работа, на которой я смогу оставить его при себе. Он никогда не плачет. Он совсем не доставит хлопот.
– Как тебя зовут?
Теперь у нее не было оснований скрывать свое имя, и, по крайней мере, в одном она могла быть честна.
– Сара… Сара Торнтон.
Миссис Харгроув критически оглядела ее.
– Ты вдова?
– Да, мэм.
– Давно?
– Почти четыре месяца.
– Тогда, надеюсь, мне не придется беспокоиться, что ты злоупотребишь общением с гостями?
Сара почувствовала, что краснеет.
– Не придется, мэм.
– Если ты не подойдешь, то никакой оплаты, и тебе придется уйти. Если будешь хорошо работать, то получишь две униформы, которые будешь сама стирать и гладить, одноразовое питание и стартовое жалованье. Тебя устраивают эти условия?
Да.
– График на столе. В нем сказано, какие комнаты заняты и в какое время гости предпочитают, чтобы убирали их комнаты.
– Да, мэм.
– Я проверю комнаты, которые ты уберешь. Кувшины должны быть вымыты, лампы протерты, а на крючки повешены свежие полотенца.
– Да, мэм.
– Теперь идем со мной. Если ты не сможешь прочитать график, то тебе придется…
– Я умею читать.
Миссис Харгроув вскинула брови и объяснила, как пользоваться графиком. Затем она развернулась и ушла.
С помощью двух одеялец Вильяма Сара привязала его себе к груди. За день она убрала семнадцать комнат.
Она никогда в жизни не вытирала пыль, не мыла пол, не делала тех вещей, которые сделала в этот день, но они приносили ей удовлетворение. Это честная работа. Она сможет зарабатывать.
Когда миссис Харгроув нашла ее за ужином с другими служанками, она обратилась скорее к Мэтти, чем к Саре.
– Мэтти, Сара убралась хорошо. Выдай ей униформу. – И ушла так же неожиданно, как и появилась.
– Это значит, что ты прошла проверку, – объяснила другая горничная, по имени Ханна. – Как видишь, униформы черные. Я уже так долго ношу черный, что, мне кажется, других цветов просто не существует. Словно траур по мужу, который погиб во время аварии на рудниках еще до рождения нашего ребенка.
Ханна казалась такой молоденькой, что в се вдовство было трудно поверить.
– Я сожалею, – произнесла Сара, размышляя, где сейчас ее ребенок.
Ханна кивнула.
– Да, это трудно. Моих стариков уже нет, остались только сестры. Иногда мне хочется все бросить, взять ребенка и сбежать, но я не знаю, где будет лучше, чем здесь.