Алиса с долей омерзения втянула в себя провонявший воздух. Ей казалась странной идея селиться на куске камня, который сам по себе, вероятно, ядовит. Если бы она лучше учила химию, то вспомнила бы, что сера еще и замечательно горит. Правда, здешней концентрации было всё же недостаточно, чтобы все здесь перемерли или сгорели от малейшей искры.
Всё ещё ночь. На удивление, не такая непроглядная, как когда они с Арпегом сюда прибыли. Прохлада заставляет зябко ежиться, но не освежает. Похоже на Инседиум. Такая же тюрьма. Алиса посмотрела на огни вдалеке. Это уже в комплексе ей объяснили, что там находится город. Окинула скучающим взглядом безликую пустыню с приземистыми скалами позади себя. Снова вдохнула сернистый воздух, но на этот раз уже с некоторым удовольствием. Очередная плохая идея пришла ей в голову, и ее это радовало. На этой планете магия так хорошо работает, просто хлещет через край. И Алиса решила попробовать то, что давно хотела. Она смотрела на каменистую лысую землю и ее посетило чувство, будто она на спорткаре стоит на светофоре перед пустым шоссе.
Лишь один шаг назад ей понадобился, чтобы перейти в бег. Коротенькие ножки были не слишком быстры, часто стучали по пыли, да и только. Алиса набирала и набирала скорость, как будто она могла так сбежать от всего этого. Её шаги становились все шире и шире, как будто она уже не бежала, а прыгала. Она привыкла к местной гравитации, но лёгкость, с которой она отрывалась от земли, напомнила ей о различиях.
И во время очередного толчка её тело превратилось в стаю ярких бабочек. Алисы больше не было, а бабочки были и продолжали рваться вперед, только чтобы затем вновь собраться обратно в Алису. Она касалась земли ступнёй, переносила вес, и снова выпрыгивала, озаряя блеклый песок ослепляющим светом. С каждым шагом она проводила в телепортации все дольше, а скорость все увеличивалась. Город начал приближаться на глазах. От этого чуда, всемогущества, счастья и способности наконец-то свободно творить магию её переполнил восторг. Раньше найти столько свободного места, чтобы попробовать подобное, не удавалось даже в Вондерленда, но эта богом забытая планета сумела показать, на что ещё способна магия.
Алиса совершенно не следила за скоростью, не пыталась ее контролировать, не пыталась выбирать маршрут. Лишь ветер и вспышки хлестали по лицу. Это всё происходило настолько быстро, что она не осознавала толком, куда двигается и как. Край сознания успевал что-то замечать и корректировать маршрут, намечая место приземления, избегая приземистых скал, но рано или поздно всё должно было кончиться именно так. Лиддел даже не сразу поняла, что произошло. Просто горизонтальные полоски, в которые растянулся мир, превратились в спираль.
Боль пришла потом. Сачала девушка пыталась понять, что именно произошло. Горящие половина лица, плечо, колени, спина немного помогли мыслительному процессу. Алиса ошарашенно села, оглядываясь и сопоставляя окружающий пейзаж с тем, откуда она стартовала. Сердце бешено колотилось, воздуха не хватало, но все это она осознала только сейчас, как следует приложившись о каменистую землю. Из-за удара она не сразу поняла, почему один глаз внезапно стал видеть сильно хуже: зрение расплылось и потемнело. Первой мыслью было, что удар повредил что-то в мозгу, и это заставило девушку панически схватиться за лицо. Разодранная ладонь тут же ощутила теплую липкую жидкость, смешав ее с пылью. В крови мгновенно оказалось все: кожа, одежда, земля вокруг. В Вондерленде частенько приходилось отхватывать, поэтому паники не было. Неподготовленный человек точно решил бы, что он проломил себе череп и скоро умрёт. Но на деле, даже небольшая ссадина на голове может кровить так, как будто черепушку располовинило.
Вот теперь Алиса точно приобрела максимально обшарпанный вид, потому что верхний слой кожи просто стесало до мяса. К счастью, куртка защитила тело, и досталось в основном лицу и ладоням. Лиддел стоило поблагодарить одёжку за верную службу еще раз. Штаны из плотной ткани почти выдержали, но были слишком свободными, поэтому сами складки содрали кожу от трения. И как же всё болело! И ведь только содранной кожей дело не кончилось. Девушка еще отбила себе плечо в очередной раз, ушибла ногу и чудом ничего не сломала, хотя это еще предстояло уточнить.
Алиса издала звук, похожий на рык и вой одновременно, выражая всю свою злость и фрустрацию. Не то, чтобы она не ожидала, что, если нестись куда-то, сломя голову, то можно упасть. Просто это было как-то… по-детски обидно. Как в детстве, когда бьёшь стул, а боль возвращается тебе. Так и здесь. Ей так хотелось чего-то за границами, выйти за пределы, попереть пространство, время. Но эта физическая оболочка ее будто ограничивала. И Алиса не отдавала себе отчет совершенно, откуда это желание, нормально ли оно. После всех событий ей было глубоко плевать на нормальность, она слышала только себя. И если ей угодно расшибиться о землю в непонятной попытке выйти за пределы, то так тому и быть.
В голову пришло странное желание взять оружие и снова вынести себе мозг. Затем, как в калейдоскопе, пришло желание грызть, копать землю. И снова смена парадигмы, нутро требует подняться и, игнорируя раны, игнорируя повреждения, бежать дальше. Цели не было, просто бежать. Любой рационализм в мыслях исчез. Алиса свернулась калачиком на пыльной земле, бессильно сжимая руки в кулаки, пытаясь пережить этот странный приступ, который наконец-то обрёл в себе четкий призыв — «Я не должна здесь больше находиться». Она слишком долго была здесь, гораздо дольше, чем нужно для существа вроде нее. Наваждение оказалось такой силы, что свело даже тело — все мышцы, все связки сжались в болезненном спазме. Она этого не замечала, но все знаки на ее теле начали светиться голубым светом, ровно, как и глаза. Пришло ощущение, что еще немного, и она наконец превратится, впустив из себя затаившийся в груди зуд.
Помутнение спало так же резко, как и пришло. Просто внезапно Алиса осознала, что лежит на земле, залитой кровью. Все тело ноет, раны саднит, её саму почему-то мутит. Исчезло желание бежать — исчезло и понимание, как это все так получилось. Как ей вообще в голову могло прийти куда-то так отчаянно ломиться?
Лиддел подумала, что этому вопросу суждено остаться без ответа. У нее вообще было плоховато с пониманием самой себя последнее время. Оставалось только продолжать как-то жить с этим. Тем более, наваждение спало не полностью. Какое-то упрямое чувство всё равно не давало ей вернуться к себе в комнату. Она пыталась уговорить себя, что все, баста, хватит! Раны требуют обработки, тело требует покоя! Нельзя так с собой обращаться! Но какая-то возведенная в сознании стеклянная стена не давала ей этого сделать. Она попыталась подняться. Выбитое колено ныло, если на него опереться, но все же каким-то чудом держало нагрузку. Этого было достаточно.
С упорством заевшей заводной игрушки Алиса брела по каменистой пустыне в сторону города, будто мотылек на свет. Его огни стали ближе, гораздо ближе. Его огни притягивали, завораживали.
Внимание девушки привлек странный холм, слабо поблескивающий в почти полностью отсутствующем свете. Он выделялся на фоне матово-пыльной пустыни, напоминая оброненную каким-то великаном вещь, настолько чужеродной смотрелась эта полусфера. Блеклое сияние заставило Алису немного сменить маршрут. Сил у нее, по ощущениям, оставалось немного. Крови-то с нее лило, как со взрослой, несмотря на то, что весу в ней как в крупной собаке.
Девушка брела к полусфере как завороженная. Большой, больше тридцати метров в диаметре гладкий купол из темного стекла — и как он оказался здесь? И главное, зачем?
Холодная поверхность гулко отзывалась на шаги. Резиновая подошва поскрипывала на каплях крови. Алиса наконец ощутила, почему ее так сюда тянуло. Дело было не в стекле. А в том, что под ним. Уже сколько раз ей попадались эти реакторы, но каждый раз она ничего не могла с собой поделать. Так хотелось прикоснуться к этому странному теплу, которое исходило от них! От этого оно было особо приятным: не резким, не обжигающим, не хватает, не дергает, будто до сюда долетают только отголоски.
Девушка охотно опустилась сначала на колени, а затем растянулась на прохладном стекле, растопырив конечности, будто морская звезда. Через темное стекло, посреди ночи, увидеть, что там, было абсолютно невозможно. Лишь какое-то едва заметное свечение пробивалось в некоторых местах. Она наконец-то согрелась. В голове настал такой штиль, умиротворение. И ничего больше не нужно, лишь прикрыть глаза, прильнуть к этому теплу и уснуть.