— Ребенок, — пояснил Лен. — Ее пинает ребенок.
Берри кашлянул.
— А головные боли? Головокружение? Тошноту? Ножки у нас не припухают?
— Нет.
— Чудненько. А теперь выясним-ка мы, сколько мы прибавили, а потом сядем в кресло и обследуемся.
Берри набросил на Мойру простыню так осторожно, будто в животе у нее скрывалось исключительно хрупкое яйцо. Он деликатно ощупал живот толстыми пальчиками, после чего приложился стетоскопом.
— А те рентгеновские снимки, — начал Лен. — Они еще не готовы?
— М-да, — отозвался Берри. — Как же, готовы. — Он передвинул стетоскоп и снова прислушался.
— Нет ли на них чего-либо необычного?
Брови Берри поднялись в вежливом недоумении.
— Мы тут немного поспорили, — напряженно произнесла Мойра, — насчет того, обычный это ребенок или нет.
Берри вынул из ушей трубочки стетоскопа. Затем уставился на Мойру, глазами встревоженного спаниеля.
— Ну, об этом-то нам нечего беспокоиться. Мы обязательно родим абсолютно здоровенького, чудного ребеночка, а если нам станут говорить другое, что ж, мы просто пошлем их всех подальше, ведь правда пошлем?
— Так ребенок абсолютно нормален? — настойчиво допытывался Лен.
— Абсолютно. — Берри снова взялся за стетоскоп. Тут лицо его побелело.
— Что случилось? — сразу же спросил Лен. Взгляд доктора остекленел и сделался неподвижным.
— Вагитус утеринус, — пробормотал Берри. Он стащил с себя стетоскоп и уперся в него взглядом. — Конечно же нет — этого просто не может быть. Вот ведь какая неприятность: нам кажется, что мы нашим стетоскопчиком принимаем оттуда радиопередачу. Пойду возьму другой инструмент.
Лен с Мойрой обменялись взглядами. Взгляд Мойры был как-то уж чересчур вкрадчив.
Берри уверенно вошел с новым стетоскопом, приставил мембрану к Мойриному животу, прислушался на мгновение и вздрогнул всем телом, словно у него внутри лопнула какая-то ходовая пружина. Явно не в своей тарелке, он отошел от кресла. Нижняя челюсть доктора сделала несколько холостых движений вверх-вниз, прежде чем он смог заговорить.
— Извините, — наконец выговорил он и по кривой вышел из кабинета.
Лен схватил выроненный доктором инструмент.
Приглушенный, но ясный, будто колокольчик из-под воды, тоненький голосок выкрикивал:
— Ты, почетный сфинктер костоправия! Ты, выжимка из прямой кишки! Ты, безмозглый хирург по деревьям! Ты, клизма, надутая через задницу! — Пауза. — A-а, это ты, Коннингтон? Отвали, придурок, я еще не закончил с доктором Катетером.
Мойра, похожая на Будду с бомбой в животе, улыбалась.
— Ну как? — спросила она.
— Мы должны подумать, — снова и снова повторял Лен.
— Ты должен подумать. — Мойра расчесывала волосы, всякий раз резко дергая гребень. — С тех пор как все это началось, у меня было много времени для размышлений. Когда начинаешь думать…
Лен набросил свой галстук на резной деревянный ананас у края полки для обуви.
— Мойрочка, веди себя разумно.
Мойра фыркнула и на мгновение застыла. Затем склонила голову набок, явно прислушиваясь; новые манеры поведения жены начали действовать на Лена убийственно. Он вновь ощутил, как вдоль позвоночника скользнула очередная змея.
— Что еще? — резко спросил он.
— Лео говорит, чтобы мы вели себя потише — он думает.
Кулаки Лена судорожно сжались; его натянувшаяся рубашка отстрелила пуговицу.
— Послушай. Я хочу наконец выяснить. Ты ведь не слышишь его голоса. Как же…
— Сам прекрасно знаешь. Он читает мои мысли.
— Но это тоже не… — Лен глубоко вздохнул. — Ладно, не будем отвлекаться. Я только хочу узнать твои ощущения — тебе кажется, что ты слышишь голос, или просто знаешь, что он тебе говорит, или…
Мойра задумчиво отложила гребень.
— Это не похоже на голос.
— О Боже. — Лен рассеянно подобрал галстук и принялся завязывать его на голой груди. — Так он видит твоими глазами, знает твои мысли и может слышать, когда с тобой кто-то разговаривает?
— Конечно.
— Потрясающе! — Лен принялся расхаживать по спальне, не разбирая дороги. — А считается, Маколей был гением. Этот ребенок даже еще не родился. Трам-тарарам! Я же слышал его. Он крыл Берри на манер Монти Вулли.
— Два дня назад он заставил меня читать «Человека, который пришел к обеду».
Путем проб и ошибок Лен обогнул-таки маленький прикроватный столик.
— Кстати. Можешь ты что-нибудь сказать о его… личности? Я имею в виду, сознает ли он, что делает? — Он помедлил. — Ты вообще уверена, что он разумен?