Послышался крик. Нейсмит рванул вперед, огибая стол. Раздался оглушительный рев, когда один из нападавших выстрелил; Нейсмит присел на корточки — под прикрытие резервуара. Прошло лишь несколько секунд.
В звенящей тишине один из мужчин неожиданно тонким голосом выкрикнул:
— Выходи, Нейсмит! Ничего у тебя не выйдет! Здесь только одна дверь!
По тому, как мерцал свет из прохода, Нейсмит понял, что двое мужчин заходят в комнату, расходясь по стенам. Нейсмит, несмотря ни на что, с холодной точностью успел подумать: «Резервуар вращается импульсом под девяносто градусов против часовой стрелки».
Руки Нейсмита рванулись к столешнице. Одна сомкнулась на тяжелом латунном теодолите, другая ухватила две призмы.
Нейсмит неторопливо следил за перемещением двух типов, будто решая тригонометрическую задачу. Дождавшись последнего мгновения, он вскочил и со всего размаху швырнул призмы в мужчину справа от себя.
В комнате снова взревело — да так, что задрожали стены, а у Нейсмита чуть не лопнули барабанные перепонки. Стеклянный резервуар разлетелся на сотни осколков, но серебристый цилиндр квазиматерии остался нетронутым. Снова нырнув за резервуар, Нейсмит услышал выстрелы: третий, четвертый…
Затем в другом углу комнаты — слева от Нейсмита — раздался негромкий стук и глухой удар.
Нейсмит отважился выглянуть: мужчина слева от него стоял на коленях, крепко прижимая руки к животу и уронив на пол пистолет. Затем качнулся и начал падать.
Нейсмит швырнул тяжеленный теодолит и последовал за ним, перемахнув через стол. Второй мужчина, пытаясь увернуться от снаряда, не удержал равновесия и оказался на полу. Он еще раз выстрелил в Нейсмита, наполняя комнату грохотом — а потом Нейсмит уже сидел на нем. Секундная боль в руке — и мужчина обмяк, неестественно вывернув шею.
Почти тут же Нейсмит снова вскочил на ноги, пулей вылетел за дверь — мимо белых от ужаса физиономий Клемперера и Орвиля — затем вниз по лестнице — и на солнечный свет. Из пореза на лице струилась кровь — туда, очевидно, вонзился один из стеклянных осколков.
Внезапно осознав, как быстро он движется, Нейсмит заставил себя идти медленнее — почти шагом — по дорожке ко входу в туннель. Кучка студентов собралась у серо-голубого вертолета, припаркованного на лужайке: кабина пуста, лопасти неподвижны. Повинуясь внезапному побуждению, Нейсмит направился к машине. По пути его трясло. Слишком быстро все получилось — и не оставалось времени действовать иначе, как машинально. Создавалась угроза для жизни — он и встретил ее доступными методами — заставил одного из нападавших пристрелить другого с помощью отражения в кинетически инертной квазиматерии. Если Нейсмит и успел о чем-то подумать, так это о том, что двое мужчин — наемные убийцы, подосланные Лалл и Чураном. Но…
Вот Нейсмит уже в вертолете — ноль внимания на студентов — те повернулись и вовсю стали на него глазеть. В кабине неразборчиво бубнил передатчик. Нейсмит открыл дверцу, залез внутрь и наклонил голову, прислушиваясь.
Патрульный на небольшом видеоэкранчике как раз говорил:
— …задержанию и допросу. Этот человек разыскивается за убийство доктора Клода Р. Уэллса, психиатра Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Час назад Уэллс был забит до смерти, а его кабинет полностью разгромлен. Упомянутый Нейсмит представляется предельно опасным. Данных о его вооружении не имеется, но при задержании в любом случае требуется соблюдать особую осторожность. Повторяем приметы преступника: В.М.А., рост шесть футов два дюйма…
Последние слова остались неразборчивыми. С ревом обреченности в голове, Нейсмит отвернулся. Увидев выражение его лица, студенты пришли в ужас и попятились. Нейсмит миновал их, двигаясь точно сомнамбула.
У него не было даже возможности с неверием отвергнуть услышанное. С первых же слов из вертолетного радио до Нейсмита мгновенно дошло, что у него просто не осталось никаких воспоминаний об Уэллсе — кроме того ужасного и неувиденного, что выплыло из детства. А после — сплошной пробел.
«Боритесь с нами», — сказала тогда эта тварь Лалл. Этим Нейсмит и занялся — и вот плачевный результат. Он уже убил Уэллса и двух детективов. Теперь он наконец оказался «готов» — теперь некуда больше идти, кроме как к Лалл и Чурану.
Позади выкрикивал отдаленный тоненький голосок: