— Что? Хорошее? — окончательно пошла вразнос Ирина. — Да вы хоть понимаете, что сотворили? Моя дочь может оказаться больной, от наркомана нельзя рожать!
Свекровь ринулась к двери. Уже выходя на лестничную клетку, она обернулась и каменным голосом сообщила:
— Мы с мужем люди интеллигентные и на твою квартиру претендовать не станем. Надумаешь развестись, останешься в подаренных хоромах. Но платить алименты на девочку ты нас не заставишь. Требуй деньги на содержание ребенка с Алексея.
Все. Более Ира никогда ни мужа, ни его родственников не встречала. Анечку Галкина тянула одна. И чем больше подрастала дочка, тем яснее мама понимала: любимый ребеночек получил львиную долю папиных генов.
Девочка была эмоционально неустойчивой. Временами она обожала маму, кидалась той на шею, обнимала, целовала. Но могла и наорать на нее, обозвать дурой, устроить грандиозный скатил. Ане свойственны припадки ярости, за которыми следуют всплески глубочайшего раскаяния. Анечка словно живет на качелях, ее мотает вверх-вниз, ровного настроения у девочки не случается. Наверное, поэтому у Ани всего лишь одна подруга, Маша Левкина, только она способна вытерпеть Галкину, с остальными сверстниками отношения испорчены окончательно.
В школе Аня училась просто отвратительно, Ира из кожи лезла вон, чтобы дочь получила образование. Мать, зарабатывавшая на жизнь ремонтами чужих квартир, страстно хотела видеть Аню студенткой.
— Доча, — чуть не рыдала Ира, подписывая дневник с вечными двойками, — будь человеком, постарайся. Попадешь в вуз, потом окажешься в какой-нибудь конторе, где тихо, тепло, светло, не то что на стройке.
Но наука не лезла Ане в голову. В конце концов до Ирины дошло: девочка просто не способна ни к какой учебе, не сидеть ей в институтской аудитории. Ох, не зря врачи предостерегают от жизни с наркоманами и алкоголиками, от них рождаются умственно отсталые дети.
Глава 6
Ирина от природы была человеком не пессимистического склада, поэтому она даже в темной ситуации находила светлые пятна. Пусть Аня не выучила таблицу умножения, но она ведь не идиотка. Вон в сотой квартире живет Миша — того в инвалидной коляске, скрюченного, возят. А Анечка на ногах! Ничего, все обойдется.
Ира забрала Аню из школы и пристроила в училище.
— Слушай меня, — приказала она дочери. — Станешь маникюршей. Отличная работа! Все-таки в тепле, не на стройке. Оклад дадут и чаевые польются. А там, глядишь, мужа себе найдешь среди клиентов, сейчас и мужчины ногти чистят.
Если честно, Ира мало надеялась на то, что Анечка придется по душе кому-нибудь из новых русских, заглядывающих в салон. Девочка росла, мягко говоря, некрасивой. Она была слишком высокой (рост Ани зашкалил за метр восемьдесят) и удручающе худой: ни груди, ни попы, сплошные выпирающие кости. В придачу к мослам имелось личико с очень крупным ртом и впалыми щеками. Не радовали и глаза, чуть раскосые, улетающие к вискам. Хороши были лишь зубы — белые, крепкие, ровные, но ведь одними клыками супруга не привлечь. А на встречу со стоматологом, который потеряет голову от любви, увидав столь совершенную челюсть, надежды мало.
Аня покорно получила диплом и села в салоне «Гвоздичка» в компании с миской, пилкой и кусачками. Ира оказалась права: дочь работала в тепле и имела недурной заработок. Мать воспрянула духом — может, к девочке еще придет и личное счастье?
И оно пришло. Но совсем не с той стороны, откуда ожидалось, и было просто счастьем, без прилагательного «личное». Судьба сжалилась над глупой, вроде бы некрасивой дылдой и послала к ней владелицу модельного агентства «М-Рашен» Клару Роден.
В тот знаковый день Аня, как всегда, сидела у маленького столика возле окна. Клиент опаздывал, и маникюрша бездумно разглядывала прохожих — салон помещался на первом этаже большого торгового центра, вокруг которого толпилось множество людей.
Внезапно в поле зрения Ани попала тетка, одетая в идиотский костюм сине-красной расцветки, причем, несмотря на лето, воротник у него был из меха. Баба запихивала на заднее сиденье роскошной иномарки груду пакетов. Вдруг она бросила пластиковые мешки, подняла к глазам правую руку, дернула головой, заперла автомобиль и побежала в салон.
— Может мне у вас кто-нибудь гелевый ноготь приклеить? — завизжала тетка, врываясь в зал.
— У нас гель Аня делает, — спокойно пояснила девушка на рецепшен, — но к ней сейчас клиент придет.
— Ерунда! — взвизгнула бабенка. — Заплачу за один палец как за десять!
Аня, у которой в тот день было замечательное настроение, улыбнулась.
— Садитесь, все равно пока лентяйничаю.
Баба замерла.
— Что же вы? — поторопила ее Аня. — Идите ко мне.
— А ну, встань! — резко велела нежданная клиентка.
Аня заморгала, но потом, вспомнив, что посетитель всегда прав, вылезла из рабочего кресла.
— Супер! — хлопнула в ладоши тетка и приказала:
— Пройдись.
— Куда?
— Без разницы. Туда-сюда.
Аня покорно выполнила приказ.
— Класс! — восхитилась странная клиентка. — Руку подними, вторую… Bay! Хочешь славы и денег?
— Сколько? — оторопело спросила Аня.
— Ну, сначала немного, пару тысяч баксов в месяц, — деловито заявила бабенка. — Потом возможны миллионные контракты. Давай знакомиться: я Клара Роден, владелица агентства «М-Рашен». Давно ищу девушку с твоими параметрами, подходишь на все сто, удивительное попадание в точку. Бросай кретинские пилки, поехали со мной, прямо сию секунду.
— Вы не будете делать ноготь? — попыталась разобраться в ситуации Аня.
— Насрать на когти! — рявкнула Клара. — Живо в машину!
В судьбе каждого человека непременно звучит труба судьбы, но не все слышат ее призывный сигнал. А многие, чьи уши уловили-таки мелодию, боятся сделать шаг в сторону, основной массе людей привычно жить в своем устоявшемся болоте, им боязно вылезать из него на берег и продираться сквозь колючий кустарник к неизвестному, пусть даже и светлому, может быть, завтра. Аня оказалась из меньшинства, способного на отчаянные поступки.
Несмотря на вопли администратора: «Аня, опомнись! Если сейчас уйдешь с работы, назад не возьмем!» — маникюрша быстро пошагала к двери. Она, сама не понимая почему, разом поверила Кларе.
С той минуты жизнь Ани разительно переменилась. Все, что до сих пор считалось ее отрицательными сторонами, стало неоспоримыми достоинствами. Высокий рост, полнейшее отсутствие форм, слишком большой рот и диковинные «тигриные» глаза превратили Анечку в звезду агентства. Через месяц Галкину стали буквально рвать на части — глянцевые журналы все разом захотели ее фото. Потом оказалось, что и глупость Ане на пользу. Стоило спросить у нее: «Скажи, ты любишь Моцарта?» — как на личико красавицы наползало выражение такого мучительного раздумья, что фотографы, вздрагивая от восхищения, хватались за аппаратуру.
Еще Аня была вынослива — она могла часами стоять на площадке и не капризничала ни на примерках, ни на репетициях. Странным образом, во время показов на Анечку никогда не налетали приступы ярости, и ее быстро полюбили даже завистливые коллеги-модельки. Ну, может, не полюбили, а просто испытывали к Ане некие добрые чувства. Во всяком случае, никто не засовывал ей в туфли бритвенные лезвия, не насыпал сахарный песок в колготки и не мазал парик изнутри клеем…
Ирина замолчала, потом схватила со стола стакан с водой, осушила его одним глотком и спросила у меня:
— Теперь ясно?
— Нет, — ответила я в недоумении.
— Ну, как тебе непонятно! — изумилась соседка. — Аня не могла убить Лизу! Перед дочерью маячила великолепная карьера, Анечка ждала отъезда в Париж!
— Она любила Антона Макаркина? — спросила я.
— Понятия не имею. Дочка не делилась со мной интимными тайнами.
— Но весь двор знал, что девушка просто вешалась на шею к массажисту.
— Нет! — затрясла головой Ира.
— Как это «нет»? — возмутилась я. — И потом, я очень хорошо помню возбужденный вид Ани, когда она влетела в лифт. Аня ехала вверх, явно торопилась к Макаркиным. Что ее так взбесило?