— Слышь, Анюта, — крикнул Павел Марков из пятнадцатой квартиры, — за фигом тебе Антон сдался? Я не пригожусь?
Парни загоготали, а невеста Маркова, Люба, зло прошипела:
— Это как себя не уважать надо, чтобы на глазах у всего двора, голой, за чужим мужем бежать!
— Замолчите! — топнула ногой Аня. — Что хочу, то и делаю!
— Во, — покачала головой Люба, — явный пример сумасшествия.
— Аня, Антон Макаркин женат, — назидательно сообщила главная местная сплетница Вера Данильченко, — неприлично гоняться за несвободным мужчиной. И потом, он тебе в отцы годится!
Аня залилась краской, уперла кулаки в тонкую талию и завизжала почти в диапазоне ультразвука:
— Не твое собачье дело! Делай свои замечания соплякам, а ко мне не лезь! Женат, не женат, какая мне разница… Заткнись, убогая!
— Эх, ко мне бы такая цыпочка рвалась… — причмокнул губами Павел Марков.
Люба сердито глянула на некстати развеселившегося жениха, а потом рявкнула:
— Ты, Анька, халат-то запахни! Ни на кого твои прелести тут не действуют. Похоже, Макаркин не слишком впечатлился, когда твою спину щупат, он предпочел тебе, модельке, свою Лизку.
— Чтоб вас всех разорвало! — звенящим, словно натянутая струна, голосом ответила Аня. — Дуры вы! Не о чем с вами беседовать!..
Лиза замолчала, потом спросила:
— Ты когда-нибудь про подобных хамок слышала? Эх, жаль я раньше про ее выкрутасы не знала, только вчера в курсе дела оказалась…
— Может, у Галкиной шизофрения? — предположила я.
— Да просто ее мамочка так воспитала, — сердито отозвалась Лиза. — Избаловала, вот теперь доченька и бесится, раз не удается новую игрушку получить. Из-за нее обо мне весь двор шушукается, а я ни сном ни духом ни о чем не знала. Еще денег Аньке в долг давала, по магазинам вместе с ней шлялась. Мне-то она улыбалась, а за спиной… Ой, ну не дура ли я! Ключ-то небось сюда пихнула!
Продолжая тараторить, Макаркина дернула верхний ящик комодика, примыкавшего к зеркалу, но тот не открылся.
— Вот черт, — бормотнула Лиза сквозь зубы, — снова заело, надо пазы свечкой потереть…
— Помогает? — удивилась я.
— А ты не знала? Если ящик не двигается, свечка первое средство, — пояснила Лиза, изо всех сил борясь с мебелью.
Наконец хозяйке удалось победить — ящик выехал…
Я вздрогнула. Поверх кучи барахла лежал пистолет, большой, черный. Отчего-то сразу стало понятно: это не муляж, не «пукалка» с пистонами, а настоящее боевое оружие.
— Зачем тебе пистолет? — воскликнула я.
— Он не мой, — абсолютно спокойно пояснила Лиза. — Антон приобрел. У него пациент есть — большой армейский чин, вот он и поспособствовал: помог разрешение получить, подсказал, какая марка лучше.
Я поежилась.
— Если на стене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить.
Лиза, роясь в ящике, пожала плечами:
— Антону порой приходится ночью по пустынным местам ходить. По вторникам, например, он к Балабиновым ездит. Те в деревне живут, под Москвой. Дом у них шикарный, но стоит на отшибе, дороги до двери нет, приходится машину у магазина бросать и лесочком метров триста идти. Знаешь, около полуночи стремно без оружия в подобном месте находиться. Или в четверг у Антона визит к Стрельниковой, а та на краю Москвы живет, в подъезде бомжатник. Так что пистолет для него не лишний. Правда, Тоша его не всегда с собой прихватывает, вот и сегодня не взял, потому что по воскресеньям он к клиентам в коттеджные поселки катается, а там охрана и все такое. О, вот он, ключик! Я его машинально в ящик сунула!
Поблагодарив Лизу за краткий курс косметологии, я побежала домой. Выпила кофе, переоделась, почистила картошку на ужин, прихватила кошелек и поехала на лифте вниз. Если серия кремов, о которых мне говорила Лиза, так хорошо борется с морщинами, то сейчас не пожалею денег и куплю все средства.
В кабине отвратительно пахло, и я старалась не дышать. Вот странность, в нашем доме живут приличные люди, у всех хорошие машины, маргиналов и бомжей в здании нет, алкоголиков, впрочем, тоже. Порой, конечно, я встречаю кое-кого из соседей в легком подпитии, но в луже во дворе никто не валяется. И дети у всех вроде нормальные, вежливо здороваются со старшими. Так кто же воспринимает кабину как передвижной туалет и чья рука поджигает в ней пластиковые кнопки? Ей-богу, не на кого подумать, но лично для меня пользование нашим лифтом — просто моральный Чернобыль.
Наконец кабина вздрогнула и остановилась, двери разошлись в стороны, я хотела выйти, но не успела. В крохотное пространство вихрем ворвалась длинноногая девица в угрожающе коротком платье. Запах слишком терпких духов наполнил лифт, и по непонятной причине в нем совсем уж отвратительно завоняло. Вот странность, девушка явно облилась очень хорошим парфюмом, но меня просто затошнило от его густого аромата.
Совершенно не смущаясь, незнакомка ткнула длинным ногтем в кнопку. Двери лифта начали медленно съезжаться. Я тут же нажала на красную пупочку, и створки стали расходиться.
— Эй! — взвизгнула вошедшая. — Ты че? Мне наверх надо!
— Я не успела выйти, только-только приехала на первый этаж.
— И че?
— Вы вошли внутрь.
— Мне надо наверх.
— А я хочу выйти.
— И че?
— Подвиньтесь, пожалуйста.
— Мне надо наверх.
— Я хочу выйти.
— И че? Мне надо наверх.
Сообразив, что разговор становится совсем уж бессмысленным, я попыталась протиснуться вперед, и тут наглая девица ущипнула меня за бок.
— Эй ты, старая калоша! Поосторожней, — заголосила она, — на туфлю наступила! Если испортила мысок, купишь мне новые!
Пораженная удивительным хамством юной особы, я, не вступая больше в разговор, продолжала протискиваться к выходу. Когда мои ноги оказались наконец на лестничной площадке, я вдруг ощутила резкий тычок в спину, пошатнулась и шлепнулась на четвереньки.
— Сука! — рявкнула незнакомка. — Будешь знать, как людям обувь портить!
Двери захлопнулись, кабина поехала вверх. Я стала медленно подниматься на ноги, но не успела принять вертикальное положение, как из квартиры, расположенной слева от лифта, с воплем: «Анечка, не надо!» — вылетела растрепанная женщина.
Увидав меня, она осеклась, а я, сразу поняв, кто такая та нахалка, которая ворвалась в лифт, зло сказала:
— Если не ошибаюсь, вы Ирина Еалкина?
— Да, — настороженно кивнула тетка.
— Ваша дочь Анна сейчас едет в лифте наверх.
— Ой, — испуганно вскрикнула Ирина, — что ж делать-то?
Меня слегка удивило восклицание женщины, но долго недоумевать я не стала. Меня переполнял гнев, поэтому я сердито заговорила:
— Ваша дочь не дала мне выйти из лифта! Она влетела внутрь и принялась нажимать на кнопку, а когда я все же сумела выбраться наружу, она толкнула меня в спину, обозвала сукой…
— Ой-ой-ой, — запричитала Ирина, — вы не так поняли Анечку! Она очень хорошо воспитанная девочка! Просто ангел!
Истерический приступ смеха подобрался к моему горлу.
— Думаете, ангел способен начать драку с соседями?
— Нет, нет, Анечка, видимо, торопилась, а вы, наверное, сами зацепились каблуком за порожек, вот и упали… — затараторила Ирина.
— Ваша девчонка нахалка! И если она еще раз посмеет схамить, получит адекватный ответ — я попросту дам безобразнице по носу! — перебила я Галкину. А затем, не став дожидаться ее новых оправданий, быстро вышла во двор и двинулась к торговому центру.
Неожиданно я ощутила искреннее сочувствие к Лизе Макаркиной. Честно говоря, выслушав рассказ Лизаветы, я не очень-то поверила соседке, подумала, что та слегка сгустила краски, рисуя портрет юной поклонницы супруга. Но сейчас, столкнувшись с Аней, поняла: «красотка» действительно способна на все.