Ирина кинулась к Вере, но та проворно захлопнула дверь и лишь ухмылялась, слушая, как ополоумевшая Галкина стучит в железку кулачками и рыдает от бессилия…
— Вот как жизнь поворачивается, — весело блестя глазами, закончила повествование Вера. — Если б не я, Анька могла и удрапать.
— Но почему ты решила, что Лиза убита? — удивилась я. — Вдруг она просто ранена!
— Не! — покачала головой Вера. — Носом чую — померла Лизка. Во, гляди!
Дверь квартиры Макаркиной открылась, послышались лязг и мужские голоса:
— Правее возьми…
— Заноси…
— Поверни…
— Нет, так пройдет…
Словно завороженная, я смотрела в ту сторону. Сначала из квартиры появился парень, одетый в синий комбинезон. Его руки, слегка отведенные назад, крепко сжимали ручки носилок, потом показалось нечто черное, блестящее… Мешок!
— Стой, Андрюха, — донеслось из апартаментов Макаркиных, — я тут зацепился! Понаставили мебели! Нет бы подумать, что выносить придется…
Я встрепенулась и, не дожидаясь, пока тело Лизы вытащат к лифту, опрометью бросилась вниз по лестнице.
Глава 5
Ира была на том же месте — сидела на стуле в моей прихожей.
— Что? — воскликнула она, вскакивая при виде меня на ноги. — Выяснилось недоразумение?
Я сделала вид, что усиленно ищу тапочки.
— Анечку отпустили?
— Ну…
— Разобрались?
— Э…Э…Э…
— Девочка домой пошла? — в безумной надежде вопрошала Ира.
— Нет, — промямлила я. — Вернее, не знаю. Я не видела твою дочь, меня не впустили в квартиру.
— Как же так? — вздрогнула Ира. — Ты сказала им про мужа-генерала?
— У Олега вовсе не такое большое звание, — пояснила я, — и потом…
— Ты обязана помочь!
— Я? С какой стати?
— Моя девочка попала в беду. Анечка такая маленькая, тихая, скромная, она мухи не обидит…
И тут мое терпение лопнуло.
— Твоя маленькая, тихая, скромная Анечка совершенно беспардонно вела себя в лифте! Сначала накричала на меня, потом толкнула в спину, да еще…
Ира вскочила, вытянула руки вперед, как бы останавливая поток моего возмущения, заговорила укоризненно:
— Нельзя быть такой злопамятной. Господь учит милосердию…
— Замечательно, — теперь я перебила ее, — вот пусть Аня и слушает его лекции. А мой муж вовсе не генерал. Более того, он уехал в Питер, надолго. Помочь ничем не сумеет.
Ирина заплакала и обвалилась на стул.
К огромному сожалению, в этот самый момент домой вернулась Томочка. Тот, кто не в первый раз встречается с нами, очень хорошо знает: моя лучшая подруга готова броситься на помощь любому человеку.
— Случилась беда? — сразу захлопотала Тамара.
Ирина, сообразив, что появился добрый самаритянин, немедленно впала в истерику.
Томуська кинулась обнимать и успокаивать Галкину. Одновременно она послала вошедшую в дом следом за ней вернувшуюся из школы Крисю за чаем, кофе, валокордином, коньяком и куриным бульоном — за всем сразу.
Я же сочла за благо исчезнуть в своей комнате.
День сегодня выдался абсолютно пустой, бестолковый, ничего продуктивного я не сделала, хоть вечером следует сесть к столу и выдать на-гора норму страниц…
Очень многие читатели спрашивают у писателя:
— Откуда вы берете все свои истории?
Вот уж вопрос, на который нет ответа! Лично я пытаюсь обратить дело в шутку и, хихикая, отвечаю:
— Знаете, самозабвенно вру и получаю за это деньги.
На самом деле я, конечно, кривлю душой. У меня очень плохо с фантазией, разработать сюжет могу с огромным трудом, и чаще всего он получается неинтересным. Уж поверьте мне, жизнь намного круче любой фантазии! Поэтому, как выражается Куприн, мне необходимо вляпаться в некую историю. Вот тогда, пережив приключения, я опишу их вдохновенно, у меня явный дар рассказчика. Но, увы, писатель обязан обладать не одним, а несколькими талантами. Например, хорошо бы литератору уметь лихо закручивать сюжет, ловко писать диалоги, вылеплять характеры. Я же со своим даром рассказчика — лишь намек на прозаика, одна его составляющая, поэтому и выпускаю книги нечасто. Приключения ведь не таятся за каждым углом! Но рукопись следует сдавать в издательство в определенный контрактом срок, поэтому мне приходится буквально приковываться к рабочему месту и выжимать из себя строки.
Я села к столу. Вот черт, давно хочу купить новое кресло! То, на котором я вынуждена сидеть сейчас, страшно некомфортное. Попробуйте работать, заваливаясь назад! И кто только придумал такую мебель — у кресла совершенно по-идиотски загнутая спинка. Да и сиденье жесткое. Ладно, попытаюсь абстрагироваться от неудобств. Итак, начнем.
«Лена вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежало…»
Я остановилась. При чем тут Лена? Пальцы быстро перелистнули написанные первые десять страниц будущей книги. Героиню-то зовут Таней, вечно вы, госпожа Виолова, путаетесь в именах! Хорошо… вернее, плохо, но поправимо.
«Таня вздохнула и выпрямилась, у ее ног лежала…»
Я снова отложила ручку. Минуточку! Какого черта она испускает вздохи и выпрямляется? Ну не дура ли, ведь просто принимает ванну. Или я опять что-то перепутала?
Пришлось вновь копаться в предыдущем тексте. Нет, верно. Последний написанный абзац я завершила фразой: «Таня вздохнула, мыльная пена текла у нее по лицу».
Что-то героиня у меня совсем развздыхалась, а ведь в русском языке много иных глаголов.
Я вычеркнула никуда не годное предложение и попыталась продолжить написание сцены под условным названием «В душе».
«Шампунь защипал глаза. Таня взяла губку. Ловкими движениями она принялась смывать со своего роскошного, стройного, загорелого тела…»
Э нет! У меня же не эротический роман, а детектив. Значит, надо иначе.
«Раздался выстрел. Таня икнула, выронила губку, вода в ванне стала красной…»
Стоп! Я убила главную героиню! Это невозможно! Ну-ка, быстренько наведем порядок!
«Но Танечка осталась жива. Пуля прошла мимо важных вен и артерий, не задев их…»
Ручка выпала из моих пальцев. Да уж, если посмотреть на текст беспристрастным взором, то больше всего он напоминает известную детскую считалочку: «Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять, вдруг охотник выбегает, прямо в зайчика стреляет, пиф, паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой. Принесли его домой, оказался он живой!»
Ясное дело, почему мне в голову полезли глупости. Что за идиотская ручка? Она скрипит! И бумага желтая — на такой ничего хорошего не напишется! И вообще, я есть хочу, но на кухню не выйти, там Томочка утешает Иру. Идиотство! Писателю дома обязаны создать условия, а тут…
Дверь тихо скрипнула.
— Кто там? — подскочила я. — Не мешайте творить!
— Прости, Вилка, не знала, что ты пишешь! — воскликнула в щелочку Томуська.
— Уже бросила.
— Извини.
— Что ты хотела?
— Потом, не хочу тебе мешать.
Дверь стала прикрываться. Мне стало стыдно.
— Собственно говоря, не успела въехать в текст.
— Какие-то проблемы? — насторожилась подруга и вошла.
Томуська единственный человек, которому я способна сообщить правду.
— Ага, — честно кивнула я.
— А в чем дело?
— Не пишется.
— Ой, отчего?
Я почесала переносицу.
— Ну… как в том анекдоте. Закончились патроны. Томочка заморгала, я засмеялась.
— Нет сюжета, главную героиню пристрелили в первой главе, в ванне. В общем, чума.
Подруга подошла к столу.
— Вилка, не сердись.
— Если речь сейчас пойдет о Галкиной, то лучше не заводи разговор.
— Ей надо помочь.
— Еще чего!
— Аня не виновата.
— Ой, перестань. Соседка, Вера Данильченко, заперла девицу в квартире Макаркиных после того, как увидела милую Анечку всю в крови.
— Это случайность.
— С пистолетом в руке!