- Так как план урока был сорван, то нормативы я приму на следующем уроке. А сейчас разбиваемся на две команды и играем в волейбол.
Все одобрительно зашумели, так как играть всегда интереснее, чем сдавать нормативы.
- Вторые номера на ту половину поля, первые на эту. По местам, марш-марш!
Сам полез на судейское кресло на торце сетки, а мы разошлись по площадкам. Раскинули, кому подавать, досталось нам. Я взял мяч и встал на подачу. Свисток, и я, подкинув невысоко мяч, отправил его за сетку. Свисток.
- Неправильная подача!
Я посмотрел удивленно. После удара приземлился за линией, мяч упал в поле, не задев за сетку, чего ещё? Ладно. Подача с той стороны, мяч летит на меня, принимаю его, передавая Савину.
- Дай!
Олег не понял и дал дальше и в сторону. Бах, мяч ударился в край сетки, но перекатился на противоположную сторону, и упал вниз. Соперники не смогли принять его внизу. Свисток.
- Сетка. Счет один ноль.
Возмущенно загудели:
- Как так? Это же не подача. Мяч-то в поле.
Свисток.
- Сетка есть сетка, не спорить! Один ноль. Подавайте.
Я скрипнул зубами - судит, ведь, против моей команды. Ладно. Подача, прием мяча Савиным, тот передает мяч Бердникову, он неудачно принимает, мяч летит в сторону. Еле его догоняю и отправляю на поле соперников. Свисток.
- Потеря мяча. Два ноль.
- Почему, мяч же не ушел?
- За то игрок вышел за линию.
- Ну и что, правилами не запрещается принимать мяч за пределами площадки.
Физрук наклонился и прошипел мне:
- Ты будешь спорить с учителем, сопляк? Подай мяч так, как подаёт настоящий мужчина, и я соглашусь с твоими правилами.
- Эти правила не мои. - Я взял мяч и встал на подачу.
Сопляк, значит? Чувствую, как начинаю закипать. Учитель, значит? Я видел его перед собой, сидящего в двух с половиной метрах над полом. Смотрит на меня и криво лыбится, а свисток во рту. Явно издевается. Подачу тебе как мужчина подать? Ну, держи. Я подкинул мяч и с разгона, подпрыгнув, вдарил по нему со всех сил.
Чмок!
Вот и подавился своим свистком. Физрук схватился за лицо, закашлялся, выплевывая осколки размолотого пластика. Потом слетел с судейского стула и кинулся ко мне.
- Сука, да я тебя закопаю.
Он схватил меня резко, сильно сжав и закрутив в узел вместе с кожей футболку. От боли в глазах потемнело.
Сквозь зубы говорю:
- Вы не учитель, разве с детьми, так не поступают?
- Что ты можешь знать о жизни, щенок? - Он без труда оторвал меня от пола и приблизил своё лицо, пахнув на меня дорогим одеколоном, и прошипел, брызгая слюной, мне прямо в лицо:
- В этой жизни всегда права сила. А ты слабак. Ну и где твое карате? А? Не слышу? - Громин стоял в вполоборота, держа меня на полусогнутой руке почти не напрягаясь.
Вынырнув из кипящей в груди боли, сквозь зубы, а больше никак, я сиплю ему в лицо и думаю - куда ударить, чтоб он меня выпустил:
- Ты, урод, прав в одном - сила правит этим миром. Но на силу всегда найдется другая сила.
- Но не сейчас. - Физрук скривился и отвел руку для удара.
- Отпусти его! - На руке физрука повис Олег Сафин и Маринка Зеленина, хватанувшая Громина зубами за руку. Тот отпихнул Маринку, и с легкостью швырнул Олега в сторону.
- Всем стоять! - Физрук развернулся по кругу. В тумане боли я видел, как нас окружил весь класс.
Его лицо оказалось почти рядом. Я схватил его за верхнюю губу и потянул вниз. Знаю, это очень больно. Громин, тут же выпустил меня и обеими руками схватился за мою руку, но тут он ничего сделать не сможет, пока его губа в моих руках.
- Ё.., …, отфусти, убью, гаденыш.
Я облегченно вздохнул, так как боль в груди сразу ушла, осталось только легкое жжение, будто от ожога. Плевать, заживёт. Весь класс изумленно замер - тринадцатилетний мальчишка стоял и с лёгкостью управлял здоровенным мужиком. Я наклонился ближе и прошептал Громину на ухо:
- Я тебя сейчас отпущу, но не вздумай опять дурить. Хорошо? - Я дождался его кивка. - Советую поскорей уволится. В школе тебе не место, мразь.
И отпустил. Повернулся и пошел в раздевалку.
- Серый, сзади!
Я резко повернулся. Физрук замер с занесённой для удара рукой, но он смотрел мимо меня.
- Что тут происходит?
У входа в спортзал стояли директор и преподаватель энвепе Спарак Семенович Нефедов. Громин опустил руку и открыл, было, рот, как весь класс загомонил, рассказывая - что тут произошло.
Василий Владимирович и Спарак Семенович молча слушали, переводя взгляд от ученика к ученику. Потом вместе посмотрели на скривившегося в кислой мине Громина: