Выбрать главу

  Паника. Гражданская война разума с чувствами. Холодный пот - это не выдумка писателей. Это здесь и сейчас, это пульс больше сотни в минуту. Когда даже не нужно прикладывать пальцы к запястью, чтобы сосчитать. Когда торопливые удары словно рвутся из груди, заставляя дрожать горло.

  Жутко до тошноты, и дороги назад нет. Но и впереди - тоже темнота. Колебания маятника, прикованного к середине амплитуды. Муки Прометея, больная печень которого ни к чему даже орлу.

  Паника. Паникаобиднострашно. Как будто что-то капает, когда произносишь. Кровь. Или - слёзы. Или кто-то читает заклинание, от которого не будет толка.

  Я опустил прочитанную бумажку с диагнозом на стол. Старомодная желтоватая бумага. Сухие строчки. Приговор, к которому я был готов, но отказываюсь принять.

  - Это всё... точно? - голос у меня дрожит. Ещё бы! - Может, перепроверить?

  Врач поднимает на меня глаза. Есть в его взгляде что-то профессиональное, прозрачная ограда между живыми и мёртвыми. Между пока и уже.

  - Алексей Иванович... Результаты томографии, сами понимаете. Да и анализ крови, там же не только маркеры, мы смотрим на биохимию...

  Я его не слушаю. Зачем спрашивать? Не знаю. Томограф... Страшная штука, кто понимает. Репетиция похорон. После первых симптомов, врачей, надежды на "всё обойдется" и "да ну, нахрен, в тридцать восемь лет?" я уже стал разбираться в теме сам. В телефоне четырнадцать сохранённых ссылок - читай, перечитывай. Хоть наизусть учи. Симптомы. Лечение. Прогнозы. Как вести себя после. Во время. Лучше бы, вместо...

  - Я вас понимаю.

  Встаю, жму руку доктору. В его взгляде просыпается сочувствие, но тут же прячется обратно. В какую-то берлогу, присущую врачебной душе, чтобы не спятить. Он один - нас много.

  - В четверг комиссия, приходите к одиннадцати. Рассмотрим вопрос с госпитализацией, готовьтесь бороться. Ваш случай - не самый худший вариант, возможно, получится достичь ремиссии. Стойкой ремиссии, как я надеюсь.

  Я послушно киваю и ухожу из кабинета. В затылок мне не смотрят: у докторов слишком много бумажной работы, чтобы провожать взглядом свежих покойников.

  Сажусь в машину, но не еду. Ключ воткнул, чтобы включилось радио, и только. Домой? На работу, честно обрисовать ситуацию? Поехать напиться?

  Всё не то.

  Оживает телефон. Сестра. Я смотрю на её фотографию, слушаю "Martyr" на звонке. Мученик. Жертва. Кому и зачем меня жертвовать? На полуноте песня обрывается, гаснет экран, мигает красный диод пропущенного.

  В сухом остатке у меня впереди - несколько месяцев. Возможно, полгода. Можно ограбить банк или зарезать врага, в этой жизни отвечать уже не придётся. Но денег и так пока хватает, а достойных смерти врагов никогда не было.

  Снова звонок. Я снова не отвечаю. Чувствую себя за стеклянной стеной - жизнь больше не идёт сквозь меня, она идёт вокруг. Отражается в зеркалах заднего вида, машет ветками на ветру и смеётся. Или плачет. Но идёт своим чередом мимо меня.

  Я достал сигарету и закурил. Мой персональный аквариум, мой саркофаг начал наполняться дымом. Раскашлялся, но не стал открывать окно. Назло кому-то? Видимо, себе.

  Снова звонок. Лида. Конечно, и ей я всё рассказал. Что это - любовь? Или желание, чтобы обо мне плакала при жизни не только жена? Впрочем, Лида не заплачет. Она довольно жёсткий человек, она верит, что пока все живы, рыдать рано. А потом - поздно. Поэтому глаза у неё всегда сухие. Красивые зелёные глаза... Я открыл дверь и выбросил окурок на снег. Телефон пел мне о мученике, я взамен мог бы разбить его. Но не стал. Хватит и того, что я не беру трубку.