Музыка в телевизоре смолкла. На сцену вихрем вылетел Никос и с энтузиазмом воскликнул: «Ну что, Рафи, какую оценку вы поставите этому замечательному исполнителю за ремейк „Этого мне хватит“?»
Светящиеся цифры на панели DVD-плеера показывали 21:41, и тут Давид тревожно прошептал: «Мам?..»
Шарли ответила не сразу: мысленно она прикидывала, как выкроить два-три часа на уборку и готовку, чтобы обеспечить Сержу достойную встречу в воскресенье вечером и уничтожить все следы недолгого праздника.
— Мам?..
— Что, милый?..
С экрана донеслось: «…мне кажется, Тома недостаточно сильно прочувствовал эту песню… его исполнению не хватает личного отношения…»
— МАМ!
Под декольте Рафи, занявшим чуть ли не весь экран, светящиеся цифры показывали 21:43.
Снаружи раздался шум автомобиля, только что выехавшего из-за перекрестка на улицу Нуазетьер.
Они жили недалеко от Орсей, в «очаровательном квартале семейных особнячков» (по утверждению каталога недвижимости), чем-то напоминавшем предместье из сериала «Отчаянные домохозяйки», только без ярко-голубого неба, пестрых цветочных клумб, любительницы джоггинга с завязанными в два хвостика волосами и ее приятельниц с накачанными ботоксом губами.
В этот час квартал был отнюдь не самым оживленным в Иль-де-Франс, особенно если речь шла об огромных грохочущих машинах с таким узнаваемым шумом мотора.
Шарли повернула голову к окну… потом перехватила испуганный взгляд сына. На мгновение ее сердце остановилось, глаза расширились от ужаса. Затем она вскочила одним прыжком:
— Быстрей! Быстрей, Давид, иди в постель! Я обо всем позабочусь!
Но он не послушался и стал наводить порядок вместе с ней: выбрасывать еще теплые остатки пиццы, вытряхивать пепельницу, поскольку сегодня вечером мать курила, нарушая один из абсолютных запретов, установленных в этом доме.
Слыша приближающийся шум, Шарли подумала, что автомобиль сейчас примерно на полпути от начала улицы к дому — иначе говоря, ей оставалось сорок — пятьдесят секунд, если только он, выйдя из машины, не будет любовно осматривать и оглаживать ее, чтобы на сверкающем кузове не осталось ни пылинки. Это будет неслыханной удачей, поскольку даст еще пару минут форы.
Невозможно! Неужели он их застукает?..
Шарли почувствовала, как у нее подкашиваются ноги.
Держаться. Нужно держаться. Ради сына.
— Давид!.. — воскликнула она, чтобы остановить его — он пытался поставить на место коробки с видеоиграми, которые не имел права трогать. — ДАВИД!
Сын замер на месте.
— Нет времени, — прошептала она. — Больше нет времени! Беги к себе в комнату и ложись в постель! И не надевай пижаму — наденешь позже. Забирайся под одеяло и притворись, что…
Клац! С улицы донесся приглушенный звук захлопнувшейся автомобильной дверцы. «Этот звук дорогого стоит, — сказал он ей однажды с воодушевлением, почти с восторгом. — Клац — и ты свободен от всего остального мира. Все равно что войти в космический корабль…» Она кивнула, делая вид, что восхищается этим сравнением, но в глубине души испытывая желание отрезать ему яйца, которые упали бы на землю с не менее волшебным звуком — «шмяк-шмяк!» — и я свободна от всего остального мира…