Слегка раздраженная, Брижитт отбросила простыню и встала с кровати, собираясь направиться в гостиную. Но когда она была уже у порога, как будто чья-то холодная рука сжала ее сердце.
Там, прямо за дверью, кто-то был. Она явственно ощущала чужое враждебное присутствие.
Брижитт замерла и прислушалась. Не услышав больше ничего, слегка пожала плечами. Не иначе, вся эта история с Шарли подействовала на нее слишком возбуждающе…
— Черт возьми, Эд! С чего вдруг тебе вздумалось прятаться?
Она резко распахнула дверь, переступила через порог и включила в гостиной свет. И тут же поняла свою ошибку.
В квартиру действительно проник чужой человек. Он стоял прямо перед ней. Высокий, стройный, облаченный в элегантный костюм. Прядь светлых волос небрежно спадала ему на лоб. Он чем-то напоминал агента ФБР, но скорее из комедийного фильма. Или некий шарж на французского аристократа, потомка старинного рода. Если не считать его совершенно неуместного присутствия в этом месте в такое время, в нем не было ничего угрожающего.
Брижитт попятилась:
— Что?
— Добрый вечер, Брижитт. Я ищу Шарли. Вы не подскажете, где я смогу ее найти?
Он говорил с тем легким жеманным сюсюканьем, с которым некоторые не в меру ретивые ценители прекрасного произносят «эскюйство» вместо «искусство». Несколько мгновений Брижитт разглядывала его. И вдруг истина обрушилась на нее со всей очевидностью: этот светский акцент был ненастоящим, фальшивым. Этот человек был не тем, за кого себя выдавал. Хотя Брижитт уже давно носила потрепанные балахоны с бирками «Made in Katmandou» вместо прежних шикарных туалетов, она выросла в богатой и добропорядочной буржуазной семье, и ей не составляло труда отличить настоящее золото от подделки.
Это открытие окатило ее ледяной волной ужаса. Этот человек лицедействовал. Он разыскивал Шарли. И уж, во всяком случае, он не был полицейским.
Значит, этот человек был опасен.
Брижитт ощутила мощный всплеск адреналина и быстро оценила ситуацию. В пределах досягаемости не было ни одного предмета, который мог бы послужить оружием. Дверь спальни была в трех метрах позади. Она запиралась на замок, но ее верхняя часть представляла собой витраж с узором из разноцветного стекла. Но все равно, если бы удалось быстро проскочить в спальню, можно было бы запереться и позвать на помощь…
Человек уверенно и небрежно шагнул к ней, и это движение мгновенно нарушило ход мыслей Брижитт. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, и за это время она успела заметить в его глазах жестокий, примитивный блеск, словно у хищника.
Она резко повернулась, собираясь броситься в спальню, но он схватил ее еще раньше, чем она успела сделать хоть шаг.
Затем он нанес ей удар в печень — резкий, точный, сокрушающий. Брижитт без единого звука рухнула на пол. От адской боли у нее перехватило дыхание, и она не смогла даже закричать, чтобы услышали соседи.
Человек склонился к ней и прошептал прямо в ухо:
— Ты мне скажешь, где она. Ты мне это скажешь, грязная, вонючая потаскуха, а после будешь умолять, чтобы я побыстрее покончил с тобой… — Ненависть, звучавшая в его словах, обжигала почти физически.
После были только ужас, боль и, наконец, тишина.
19
— Мама, что с нами будет?
Давид прошептал эти слова несколько минут спустя после того, как они с матерью вместе улеглись в кровать, под огромное теплое одеяло, в чистой и хорошо натопленной комнатке небольшого отеля.
Попетляв некоторое время по улицам, Шарли обнаружила этот отель — не так далеко от дома Брижитт, на улице Гран-Приере, за бульваром Вольтера. Он скорее напоминал семейный пансион, чем пристанище туристов, и Шарли порадовалась своему выбору: портье, зевая, записал их имена в регистрационную книгу, не спросив документы и даже не обратив особого внимания на них самих.
Сейчас она лежала в кровати, крепко прижав к себе Давида и разглядывая его лицо в слабом свете ночника. Шарли оставила ночник включенным, но набросила на абажур полотенце, и теперь комнату наполнял мягкий оранжевый полусумрак.
Однако ни ей, ни Давиду не удавалось заснуть, даже несмотря на умиротворение от того, что они были вместе, к тому же свободные, как никогда прежде.