— Неужели? — с явным сомнением сказал Люсьен. — Почему же ты не зашла ко мне и не сказала, что собираешься куда-то вечером?
— Потому что ты достаточно ясно дал мне понять с самого начала, когда мы только поженились, что в твой кабинет нельзя войти, не поставив об этом в известность Лизель.
— Нет, это же невероятно! Что же, только из-за этого ты не войдешь ко мне, даже если в доме пожар? Разумеется, я имел в виду, что ты можешь меня потревожить, когда дело важное.
— Я согласна, что все это невероятно, но ты сам установил такие правила, а мне два раза повторять не надо. В записке я написала, что собираюсь прогуляться, а потом поужинать с Брайаном Вудхиллом. А так как ты тоже собирался ужинать не дома, то я не видела причин отказываться. Но, к сожалению, ты не успел прочитать мою записку!
— Фрейлейн Нейгер ничего не говорила о ней, — спокойно заметил он. — Ты уверена, что оставила ее именно там, где говоришь?
— Уверена? — Она с удивлением посмотрела на него. — Я специально вернулась домой, чтобы написать ее.
— Значит, с запиской что-то случилось, она могла упасть под стол или затеряться среди других бумаг. Я поговорю с Лизель об этом завтра утром. — Потом он как-то странно посмотрел на нее и спросил: — Ты что, действительно подумала, что я пойду на встречу, не зная, где ты? Ты действительно так думала?
Она взглянула в зеркало и поправила прядь волос:
— Я не могла так думать. До этого момента мне вообще такое не приходило в голову, мы же выяснили, что всему виной недоразумение. А впрочем, я не знаю. За прошедшие два месяца я пришла к выводу, что это вряд ли может помешать тебе.
— Неужели?
Теперь Каро заметила, что Люсьен действительно выглядел озабоченно. А в его темных глазах было только безграничное удивление. Она почувствовала, что сейчас они с Люсьеном находятся в противоположных лагерях. Она прерывисто дышала и снова и снова поправляла прическу.
— Каро, что же с тобой случилось?
— Ничего, — ответила она. — Кроме того, что мне ясно дали понять, я — не Барбара. — Задыхаясь от обиды и гнева, она спросила: — Почему ты женился на мне, Люсьен? Оказывается, все твои друзья задаются этим же вопросом и никто не может найти ответ. Они все уверены, что ты так сильно любил свою первую жену, что вряд ли хоть одна женщина, заняв ее место, могла бы добиться от тебя большего внимания, чем положено по протоколу. Меня не трогают все эти сплетни, но, увы, я никак не могу их опровергнуть.
— Каро! Что ты говоришь, Каро! — Люсьен подошел к ней и прижал ее к груди.
Она побледнела, вырвалась из его объятий и отошла в сторону со словами:
— Я хочу вернуться в Англию хотя бы на время.
Он стоял прямо напротив нее.
— Я не уверен, что ты понимаешь, о чем говоришь, — сказал он. — Тот факт, что я женился на тебе, не касается моих друзей. И почему ты позволяешь им говорить с тобой на эти темы?
— Я и не позволяю. Просто ты постоянно даешь им повод для обсуждений. Я устала от того, что меня все время сравнивают с кем-то. От того, что люди, которых я едва знаю, дают мне добрые советы, от того, что кто-то из них считает необходимым держать тебя в курсе моих дел. А главное, ты веришь им, вместо того чтобы сначала поговорить со мной. Следовательно, я тоже должна поверить им и запомнить навсегда, что мне нечего надеяться на любовь и уважение? Что с меня хватит и того положения, которое мне досталось только благодаря нашему браку? Я очень хотела бы никогда с тобой не встречаться, а тем более не выходить замуж! Я не хочу здесь больше оставаться, мне надоело это унижение. Ради любого твоего больного ты не задумываясь сутками будешь находиться в клинике, но ты не можешь потратить один вечер, чтобы серьезно поговорить с женой.
— Я думаю, — успокаивающе сказал Люсьен, — что тебе стоит выспаться, а завтра мы все обсудим.
— Но здесь нечего обсуждать!
— А я думаю, что есть. Но ты очень устала, поэтому тебе нужно лечь спать как можно скорее.
Каро почувствовала, что ее порыв проходит, силы оставили ее. Она на мгновение прислонилась к стене и согласилась с ним:
— Ты прав, я действительно устала. Но нам не о чем говорить завтра. Я просто хочу вернуться в Лондон.
Утром она чувствовала себя так, будто вчера закатила истерику, а сегодня медленно приходила в себя. Однако, вспоминая вечерний разговор, она понимала, что не сожалеет ни о чем сказанном. Она должна была объясниться и высказала все, что у нее наболело. Сейчас она поняла, что уже ничего не чувствует к своему мужу. Когда она вышла к завтраку, он стоял у окна, поэтому они молча пошли друг другу навстречу и сели за стол.
— Каро, — сказал он. — Я не могу сегодня говорить с тобой о прошлом вечере. Мы подождем немного, пока у меня будет больше времени. Хорошо?
Раздался стук в дверь. Это была фрейлейн Нейгер. Он спросил ее о записке, которую Каро вчера оставила на ее столе, но она не знала, где она. Лизель передала Люсьену телеграмму и со странным сочувствием взглянула на Каро. Он медленно прочитал, а потом, повернувшись к жене, сказал:
— Боюсь, что это плохие новости.
Каро побледнела.
— Нет! Только не Беверли!
— К сожалению, да. Она попала в автомобильную катастрофу.
Несколько часов Каро пережила, с трудом воспринимая окружающую реальность. Возможно, будь она прежней Каро Йорк, они дались бы ей легче, потому что ей пришлось бы искать билет, обходить массу инстанций, чтобы выехать из страны. Сейчас этим занималась Лизель. И хотя Каро знала, что делается все возможное, чтобы она могла как можно скорее вылететь в Англию, время тянулось бесконечно. Люсьен один раз сказал:
— Я полечу с тобой. Ты не должна быть одна.
На минуту она пришла в себя от шока. Голова прояснилась, она смогла говорить спокойно и рассудительно. И она сказала, что не хочет лететь с кем-либо, а предпочитает быть одна.
— Но ты выглядишь такой расстроенной, — запротестовал он. — И я совсем не хочу, чтобы ты летела одна. Каро, не беспокойся, я могу найти себе замену в клинике на несколько дней. К тому же у меня сейчас нет серьезных больных. — Он помолчал, а потом добавил: — Я хочу быть с тобой.
— Но я не хочу, чтобы ты был со мной. — Она знала, что ее слова ранят его, но он преспокойно провел все это лето практически вне дома, забыв о своей жене. К тому же теперь ей было абсолютно ясно, что его любовь к Барбаре жива и он не собирается делить ее с Каро. — Я правда хочу побыть одна, — настойчиво повторила она.
Он посмотрел на нее так, словно не понял, что она имела в виду.
— Неужели ты не понимаешь, что Беверли — моя дочь. Она все, что у меня есть в этом мире. Я хочу быть с ней. И хочу полететь туда одна. Ты для меня посторонний человек.
— Отлично, — сказал он и вышел из комнаты, пока фрау Бауэр упаковывала чемоданы.
По дороге в аэропорт Каро трудно было говорить, да и Люсьен тоже не напрашивался на разговор.
— Я думаю, что должен настоять на том, чтобы я полетел с тобой, — сказал он, когда машина припарковалась у входа в аэропорт.
— Ничего, я уверена, что все будет в полном порядке.
— Если сможешь, то позвони мне, как только приедешь, или напиши мне.
— Обязательно.
Он обнял ее на прощанье так крепко, что она услышала биение его сердца, и сказал: «До свидания». Сидя в салоне самолета, она видела, как кремовый «роллс-ройс» выехал из аэропорта. Приехав в Лондон, она не стала дожидаться поезда до Йоркшира, а просто наняла такси. У больницы ее встречал зять. Он выглядел очень озабоченным и усталым.
— Как она? — быстро спросила Каро.
— Они еще ничего не говорят, — ответил Дэвид.
Их пригласили в комнату для посетителей. Сев в кресло, Дэвид сразу же закрыл лицо руками.
— Столкновение было несерьезным, но удар пришелся в левую дверь. Она в шоке, наверное, у нее повреждены ноги, но врач надеется, что она… что они оба выживут.
— Оба? Ты имеешь в виду, — прошептала Каро, — что Беверли беременна?
Дэвид грустно взглянул на нее:
— Мы не сказали вам, потому что не были полностью в этом уверены, на всякий случай, чтобы не сглазить. Но она была, то есть она беременна.
Он говорил бессвязно и с трудом. Каро нежно взяла его руку в свои, чтобы немного успокоить.
— Когда ее можно будет увидеть? — спросила она.