– Консьержка точно не могла отойти, оставив входные двери открытыми? – спросила я.
– Клянется и божится, что отходила только днем и двери были закрыты. Думаю, что так оно и было, женщина очень переживает случившуюся трагедию. У меня сложилось впечатление, что говорит она искренне.
– А что со второй сменщицей? Вы ее упоминали? Сутки дежурит один человек, потом на вахту заступает другой.
– Да, это так, – согласился Анатолий.
– Так вы допросили вторую дежурную? – спросила я.
– Да нет, – несколько растерянно произнес Загребенников, – а зачем? Сменщица никакого отношения к делу не имеет, она ведь сменилась за сутки до убийства. Какой тогда смысл ее допрашивать?
– А смысл в том, что убийца мог прийти в подъезд гораздо раньше, чем на дежурство заступила та консьержка, которая находилась на вахте в день убийства Подхомутникова. Преступник пришел загодя, подыскал себе подходящее укрытие. Возможно, он изучил распорядок дня художника, установив за ним наблюдение. Таким образом, убийца точно знал, в какое время суток Подхомутников бывает дома, а когда – отсутствует. То есть убийца все продумал и тщательно подготовился к совершению преступления. Что скажете, Анатолий?
– Да, вы правы, Татьяна Александровна. – Загребенников взял со стола свои очки и повертел их в руках. – Мы как-то упустили из виду такой вариант. Вполне возможен такой поворот событий, о котором вы говорите.
– Но главное все-таки не это, – заметила я.
– Да? А что же?
– Куда делся убийца Подхомутникова после совершённого преступления? Ведь, по словам, консьержки, никого постороннего в доме не было, все только свои. То есть и приходили, и выходили только постоянные жильцы. Ну и как же в таком случае убийца ушел из квартиры?
– Да… Действительно, загадка… Прямо мистика какая-то, Татьяна Александровна, – обескураженно проговорил Анатолий. – Хотя… Может быть, сообщники?
– Да, тоже вариант, – кивнула я. – Либо сообщники, либо человек банально был хорошо знаком с кем-то из этого подъезда.
– Зашел в гости, вышел из квартиры с какой-то целью, дождался Подхомутникова, убил и вернулся? – подхватил мою мысль на лету парень. А я задумалась. Если бы все происходило в дневное время суток – такой вариант вполне можно было бы рассмотреть. Но в районе полуночи ходить в гости, да еще таким загадочным образом? Впрочем, возможен и еще один вариант. Преступник общался с кем-то с первого-второго этажа и все же рискнул выбраться через окно, например.
– Анатолий, скажите, вы обыскивали подъезд или только квартиру?
– Квартиру – да, разумеется. Подъезд – нет, не обыскивали, – покачал головой парень. – Побеседовали с соседями этажом ниже, выше – только технический этаж, Подхомутников на последнем этаже жил. Поговорили с консьержкой – и все. Никто ничего не слышал. Да и что там слышать-то? Если Подхомутникова неожиданно стукнули по голове. Это же не огнестрел!
Я кивнула, а потом озадачилась:
– Постойте, а что с квартирами на той же лестничной площадке?
– Так у него единственная квартира на этаже! – с каким-то даже восторгом сказал Анатолий. – Совершенно роскошная!
– Ага… – кивнула я. И внезапно даже для себя воскликнула: – А вот и лазейка для нашего преступника! – фыркнула я. – Если предположить, что он после убийства выжидал в подъезде удобного случая, мог вполне дождаться полиции и незаметно ускользнуть. Или… в те полчаса, что консьержка топталась у дверей Подхомутникова. Изнутри ведь дверь подъезда можно открыть без ключей?
– Татьяна Александровна, гениально! – восторженно воскликнул стажер, набрасывая заметки в блокноте. А я пожала плечами. Ладно, хватит толочь воду в ступе.
– Вот что, Анатолий, – я решительно поднялась, – мне необходимо осмотреть квартиру Подхомутникова. Вы сказали, что квартира опечатана?
– Да, конечно, – подтвердил стажер. – Так ведь положено по закону.
– Это понятно. Но ключи от нее имеются? – спросила я.
– Ну конечно, имеются.
– Тогда давайте прямо сейчас поедем на квартиру художника и осмотрим ее еще раз, – предложила я.
– Хорошо, Татьяна Александровна, – согласился Загребенников. – Сейчас я только схожу за ключами.
По дороге мы с Загребенниковым обсуждали версии совершённого убийства.
– Анатолий, скажите, вы уже очертили возможные мотивы, которыми руководствовался преступник? – спросила я.
– Да, кое-что есть. Мы начали с того, что стали выяснять, могла ли быть кому-либо выгодна смерть Подхомутникова. Опросили для начала самый близкий круг тех, кто с ним общался.