«Это не так уж и сложно, Виктор. Спросите мою жену, и она скажет вам, что это полезное занятие. Мадлен наслаждается им».
«Это потому, что она рисует локомотивы, сэр. Миссис Колбек ни с кем из них не живет в одной комнате. Мистер Вон живет со своей натурщицей на чердаке, и она… раздета, когда он работает над ее портретом.»
«Существует давняя и благородная традиция портретной живописи обнаженной натуры», — сказал Колбек. «Посмотрите на скульптуры греков и римлян. Человеческое тело прославляется во всей его красе».
«Если бы оно было сделано из мрамора, я мог бы это отпраздновать. Однако в данном случае тело было сделано из плоти и крови и находилось прямо передо мной. У молодой женщины не было стыда. Она действительно улыбнулась мне. Колбек рассмеялся. «Это не шутка, сэр. Я не осмеливаюсь рассказать об этом своей жене».
«Почему бы и нет? Я уверен, Эстель была бы рада узнать, что ее мужа не могла сбить с толку обнаженная женщина. Но продолжайте, «настаивал Колбек. «Расскажи мне точно, что произошло».
Лиминг рассказал о своей встрече с Джорджем Воаном, изо всех сил стараясь, чтобы в его голосе не прозвучало неодобрения. Он описал реакцию художника на новость о его двоюродной сестре и упомянул о своей попытке похитить ее по собственному желанию. Колбек не был удивлен, услышав, насколько стесненной чувствовала себя Имоджин в Бернхоуп-мэнор, полагая, что это было решающим фактором в ее исчезновении. Ему было интересно услышать, что художник велел сержанту повнимательнее присмотреться к Перси Воану.
«Что это был за человек? «спросил Лиминг.
«Он и его брат, судя по всему, противоположности», — сказал Колбек. «Один — художник, который следует за своей Музой, в то время как другой предан Богу. Каждый нашел свою естественную среду обитания. Перси Вон — серьезный, сдержанный, несколько загадочный молодой человек. Он истинный христианин, но не совсем невосприимчив к желаниям и страстям, которые движут большинством людей. У Джорджа Воана, кажется, была теплая дружба со своей кузиной, но больше всего о ней заботился его брат. Не будем придавать этому слишком большого значения, он тоскует по ней.»
Они подробно обсуждали дело, пока не допили свои напитки, затем перешли дорогу и вошли в Скотленд-Ярд. Лиминг был рад, когда Колбек отправился разбираться с Таллисом в одиночку. Суперинтендант ждал его. В тот момент, когда Колбек вошел в дверь, Таллис вскочил на ноги, оскалив зубы, как сторожевой пес, рычащий на незваного гостя.
«Ну, — начал он, «что ты хочешь мне сказать?»
«Мы с сержантом более тщательно изучили состояние отношений в семье и пришли к выводу, что пропавшие женщины были замешаны в собственном исчезновении».
«Говори разумно, чувак».
«Имоджин Бернхоуп и ее горничная убегали».
«А, я понимаю, «язвительно произнес Таллис, «мы вернулись в волшебную страну, известную как твое шестое чувство, не так ли?»
«Мы читаем факты в том виде, в каком они нам представлены, сэр».
«Тогда вы неправильно их читаете».
«У вас есть другая версия событий, суперинтендант?
«Я не знаю, но сэр Маркус Бернхоуп знает».
«Он послал еще одну телеграмму?»
«Нет, — сказал Таллис, «он взял на себя труд приехать сюда лично. Мягко говоря, он был недоволен тем, как вы ведете дело. Он чувствовал, что вы с Лимингом не только тянете время, но и вообще смотрите не в ту сторону.»
«Улики указывают на тот факт, что его дочь хотела сбежать из своей семьи и начать новую жизнь в другом месте».
«Чушь собачья!»
«К сожалению, я должен сказать, что сэр Маркус — одна из причин, по которой она сбежала».
«И какую роль в этой фантазии сыграла горничная Рода Уиллс?»
«Она также была готова навсегда покинуть Бернхоуп-мэнор».
Таллис взял шляпу, которая стояла у него на столе за стопкой документов.
«Ты знаешь, что это, Колбек?» — спросил он. «Это шляпа, принадлежащая вышеупомянутой горничной. Ее нашли вчера вечером в туннеле Миклтон. Если бы Рода Уиллс сбежала, тебе не кажется, что ей понадобился бы головной убор? Сэр Маркус принес его сюда, и это не единственное, что опровергает твою причудливую теорию. Ранее сегодня это было доставлено в поместье Бернхоуп.»
Отложив шляпу в сторону, он схватил письмо и помахал им в воздухе.
«Что это, сэр?» — спросил Колбек, забирая у него книгу.
«Это требование выкупа», — сказал Таллис. «Если деньги не будут выплачены, сэр Маркус никогда больше не увидит свою дочь живой. Это не могло быть более недвусмысленным».
Колбек прочел письмо со смесью интереса и глубокого дискомфорта. Его теория о полете к свободе была полностью опровергнута. Имоджен Бернхоуп была похищена, и ее жизнь была в опасности.
«Сэр Маркус в своем клубе, «объяснил Таллис, — ждет нашего совета».
«Я немедленно отправлюсь к нему, сэр».
«Мы пойдем вместе».
«В этом нет необходимости, суперинтендант».
«Да, есть. Ты провалил это расследование, Колбек. Ты сильно провалил его. С этого момента я беру его на себя».
Колбек был встревожен. Сэр Маркус не только сделает ему замечание, но и отныне ему придется работать с тяжелым бременем Таллиса на спине. Это значительно затруднило бы достижение удовлетворительного результата. Возвращая требование о выкупе, он изобразил покорную улыбку и заговорил с очевидной искренностью.
«Для меня будет удовольствием служить рядом с вами, сэр», — сказал он.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Несмотря на все годы, проведенные в колледже, Доминик Воан по-прежнему находил его архитектуру вдохновляющей, его историю возвышенной, а атмосферу располагающей к учебе и созерцанию. Однако в тот день, когда он быстро шел по Рэдклифф-Квадрангл, у него не было настроения восхищаться красотой его голландских фронтонов или размышлять о благодеяниях Джона Рэдклиффа, в честь которого он был назван. Маленькая статуя бывшего королевского врача, стоявшая над надвратной башней, на этот раз осталась незамеченной. Пока детективы искали свою племянницу и ее горничную, магистр Университетского колледжа был занят отчаянной охотой за собственной дочерью. Без предупреждения Эмма необъяснимым образом исчезла. Обычно Воан возложил бы задачу по ее поиску на свою жену, но Кассандра уехала в Бернхоуп-Мэнор, так что задача выпала на его долю. Он был во втором туре колледжа. Войдя в главный четырехугольный двор, он остановился и огляделся, гадая, не упустил ли он чего-нибудь во время своих предыдущих поисков.
Эмма была такой послушной девочкой, что всегда говорила родителям, если выходила за пределы колледжа. Учитывая то, что случилось с ее кузиной, она теперь слишком нервничала, чтобы даже прогуляться по Хай-стрит в одиночку. Это означало, что она должна быть где-то в колледже. Повернув налево, ее отец приблизился к южному хребту с его вырисовывающимся фасадом часовни и зала. Не было никаких причин, по которым Эмма должна была входить в зал, но он тем не менее зашел внутрь, чтобы убедиться, что ее там нет, даже заглянув под длинные дубовые столы. Портреты в рамках бывших университетских светил беспомощно смотрели с обшитых панелями стен. Когда он ушел, то направился прямо к часовне, открыв тяжелую дверь, за которой оказался затененный интерьер, который никогда не был мрачным. Как и прежде, Воан не увидел никаких признаков присутствия своей дочери. Он прошел половину прохода, но место казалось холодным и категорически пустым. Развернувшись на каблуках, он направился к двери, пока шум не остановил его на полпути. Это было похоже на шорох платья.