— Это ваш муж? — спросил он сочувственно. — Он хочет отобрать у вас вашего мальчика?
Горестно вздохнув, Инна ответила:
— Если бы! Отец к Женечке равнодушен, хотя, если сказать по правде, сына он не любит. Геннадий не хотел его появления на свет. Еще бы, ведь он урод!
Инна вновь заплакала и внезапно прижалась к Тимофею. Затем, осознав, что это крайне странно, попыталась отодвинуться, но Тимофей не отпустил.
— Инна, тебе необходимо выплакаться… То есть вам, я хотел сказать, извините, конечно же, вам… Поверьте мне, от этого полегчает!
И она на самом деле, проплакав на плече соседа Тимофея несколько минут, почувствовала, что ей становится лучше.
Если бы ее Геныч был таким! Когда-то он и был. И, вероятно, сейчас тоже он такой, но больше не для нее и не для Женечки.
Сосед Тимофей, надо отдать ему должное, не пытался использовать ситуацию в своих целях, не приставал к ней.
А, может, если бы попытался пристать, было бы не так уж и плохо?
Инна отогнала от себя эту глупую мысль. Понятно, отчего подобные ей пятидесятилетние тетки берут в любовники молодых парней. Но для чего она парню, который в сыновья ей годится? К тому же сосед Тимофей недавно пережил предательство любимой женщины…
Зачем ему Инна?
— Мамочка, почему ты плачешь? Тебе что, плохо? — услышала она голос сына и немедленно отстранилась от Тимофея.
Женечка, с собачкой Долли на руках, стоял перед диваном и внимательно смотрел на них.
— Нет, все очень хорошо! — заверила его Инна, вскакивая на ноги.
Она поспешила в ванную, чтобы привести себя в порядок, но успела услышать вопрос любопытного Женечки:
— А ты что, теперь будешь моим новым папой? А если так, то ты подаришь мне Долли?
Умывшись и подкрасив губы, Инна вернулась в гостиную и обнаружила, что та пуста — и Тим, и Женечка переместились на кухню. На столе возвышались блюда с блинчиками и оладушками.
— У нас будет пир горой, мамочка! — радостно кричал Женечка. — А почему блинчики горой, а не холмом или скалой?
— Ну, думаю, нам с Долли пора, — проговорил сосед Тимофей, а Женечка, взяв его за руку, практически силой усадил на стул.
— Нет, вы останетесь! А Долли можно немного блинчика? Ну, хотя бы самую малость?
Услышав, что речь идет о ней, собачка завертелась волчком, а потом встала на задние лапки.
— Вообще-то, нельзя, но сегодня, так и быть, можно! — улыбнулся Тимофей. — Благодарю за приглашение, но, боюсь, что такое я не ем. Понимаете, у меня особая белковая диета и занятия с личным тренером…
Инна решительно поставила перед ним тарелку и сказала:
— У меня, открою вам секрет, тоже диета, однако от двух блинов не умрете. Или вы сомневаетесь, что наши хозяйки приготовили нечто изумительное?
Так как связываться с насупленными Олесей и Милой Иосифовной Тимофей желанием явно не горел, он быстро согласился, пододвигая к себе банку малинового варенья:
— Только чур это мое! Тут немного осталось, как раз мне хватит…
— Мамочка! — заголосил Женечка. — Я тоже хочу!
— Сынок, ты же понимаешь, что гостям положено предлагать лучшее…
— Мамочка, а кем положено? Я тоже хочу!
К счастью, Олеся принесла из кладовой еще одну баночку варенья, на этот раз вишневого, и критическая ситуация разрешилась сама собой. Подмигнув Женечке, Тимофей пододвинул к нему банку малинового варенья.
— Забирай. Я все равно вишневое люблю больше.
Схватив баночку, мальчик сказал:
— Тогда мы с тобой точно сойдемся. Так что имей это в виду, мамочка! У меня ведь будет новый папа, раз старый нас бросил и завел себе другую семью?
Инна онемела, потому что была уверена, что сын не в курсе амурных похождений своего отца. И на тебе — очень даже в курсе.
Она замялась, не зная, что ответить, а Тимофей, поглощая блинчики с вишневым вареньем, закатил глаза и произнес как ни в чем не бывало:
— Просто божественно! Мой личный тренер мне голову оторвет, если узнает, чем я на ночь глядя питаюсь, но уж лучше без головы, чем без такой вкусноты. — И добавил, обращаясь к Женечке: — Думаю, твоя мама еще не готова. Как я сам. Моя супруга тоже ушла в другую семью, решив, что человек, который зарабатывает раз в десять больше, чем я, ей лучшая пара. Да и не забывай, моя Долли дама привередливая, она не любого в свою семью примет…
Долли, вертясь около стола, выпрашивала у Женечки еще блинчика.
— Я ей понравился, значит, и мама тоже понравится! Так ведь, Доллинька? А почему Долли?