Он не смотрел на счетчики и унитаз, вместо этого по старой привычке быстро сканировал важные детали: тип защелок на окнах, скрытые от глаз входы в помещение, вентиляцию – искал слабые зоны дома. Слишком давно привык атаковать и защищаться, и то и другое умел в совершенстве, а стрелял так, что мог сравниться с Эльконто в меткости. И только Дэйн об этом знал. Прежде чем уйти с Войны, Браун забрал на тот свет много повстанцев, и забрал бы еще, если бы его не вывели из игры. О чем теперь не жалел, устал. До сих пор чувствовал в горле запах гари, слышал рядом с головой свист пуль…
– А вы точно сторож?
Замеревшую и разглядывающую его Клавдию что-то смущало. Может, высокая широкоплечая фигура, сплошь состоящая из мышц, а может, прямой и очень тяжелый взгляд. Взгляд профессионального солдата, если быть точным, наемника.
– Да, сторож.
– Ага… – Ей пришлось принять этот простой и нехитрый ответ. – Платить вам будут немного, конечно, еду придется покупать самому. Петя перечисляет мне на карточку, я буду выдавать вам по десять тысяч в месяц, так велено.
Браун не знал, много это или мало – освоится позже.
«О деньгах не беспокойся, передадим». Он время от времени задавался вопросом о том, кем же все-таки была та девушка со странным кольцом на пальце. Символ бесконечности – он успел его рассмотреть – вращался прямо над ободом, над пальцем. Очень непростая, видимо, особа, хотя общалась она без пафоса, просто и по существу.
– Вот вроде бы и все, – семенящая перед ним женщина в плаще напоминала раздавшуюся уточку, – спать можете в любой комнате, печь топите, если холодно, хотя в доме центральное отопление.
«Вон оно как…» – в глазах у самой тоска, наверное, «центральное отопление» казалось Клавдии пределом мечтаний, равно как и санузел не на улице. Браун восторгов не разделял: дом как дом. Довольно примитивный, разве что чистый. Главное, его сюда пустили.
– Ну, если кто влезет, защититься сможете. Оружие у вас имеется?
– Оружия нет.
Браслет, застегнутый на его запястье Дэйном, переводил чужую речь исправно.
– Хорошо, что нет.
Тетке облегчение, ему самому – тягость. Браун сам был оружием, но предпочитал иметь за поясом ствол сорок пятого или хотя бы добротный нож. Обзаведется позже.
– Значит, вроде как и все. А… не сказала про магазин. Тот, который поменьше, через две улицы от вас. Любого спросите, как пройти, укажут. Есть еще один, побольше, но он на другом конце села… У вас ведь нет здесь родственников?
«Родственники» – это слово браслет подал в мозг Дага, расшифровав, как «кровные связи с передающими по рождению генами».
– Родственников нет.
Тетке не нравилось, что он не болтал – она не могла его оценить.
И вертелась на уме ее фраза «на другом конце села…» – ему до зубного скрежета хотелось обратно. На Уровни, домой, к Алине. Брауна никто не мог вывести игры, кроме Комиссии, и надо ж было так статься, что тот мужик…
– Что ж, ладно, – прервала невеселые мысли Клавдия, – оставляю вас. Про продукты сказала, про электричество сказала… Ах да, ключи…
Она протянула ему два на колечке.
– Есть еще запасные на полке в прихожей, если вдруг понадобятся. А мне пора. Дела, знаете ли.
И его, утомившегося следовать за синим плащом и слушать бесконечный словопоток, оставили, наконец, одного.
В этом доме было тихо. Слишком, неестественно. Если бы не редкое мычанье чьей-то коровы вдалеке, Дагу казалось бы, что он пребывает в вакууме. Ни тиканья часов, ни голосов, ни грохота взрывов, ни автоматных плевков-очередей. Оглушающе тихо после Войны.
Он выпил воды из-под крана и лег, не убирая покрывала, на кровать, вытянулся, закрыл глаза. Все. Чужой мир. Ждать. В те далекие времена, когда сражения были полноценной частью его жизни, Браун умел подолгу выжидать. Сидеть в окопах, проявлять терпение, бездействовать, наблюдать в прицел. Но отчего-то бездействовать именно здесь, в этом доме и «селе», было сложно.
Наверное, потому что все чужое. Он не понял бы ни слова, если бы не хитрый браслет, непонятно как посылающий импульсы с переводом сразу в мозг (где его раздобыл Эльконто, кто и для каких нужд вообще создавал? Наверное, для таких вот случаев, как теперь).
Хуже всего не тот факт, что он тут, а то, что Алина осталась в Нордейле без него. Где она сейчас, что делает?
Ему позволили отправить ей одно-единственное сообщение. И он написал: «Я уехал. Не знаю, когда вернусь, но я вернусь». Хотел добавить «жди», и не стал, счел некомфортным давить, ведь он ей еще не муж. Не успел купить и подарить кольцо, хотя уже думал об этом. Мысли об оставшейся далеко Алине заставляли виски Брауна ныть, а челюсти сжиматься.