— Можно узнать, что за чертовщина тут происходит? — спросил, отчаявшись что-либо понять, Билл.
— Жизнь! Вечная жизнь! — закаркал старикашка, выныривая из глубин мрачной депрессии и поднимаясь к вершинам маниакального восторга.
— А нельзя ли попроще?
— Это мир, одетый в металлический панцирь! — Старик топнул ногой, в ответ раздался глухой звон. — И что это означает?
— Это означает, что мир закован в металлический панцирь.
— Точно. Для солдата у тебя котелок варит на удивление. Итак, если мы возьмем планету и покроем ее металлом, то мы получим планету, где зелень будет только в Дворцовых Садах, да еще в парочке ящиков за окнами. И что мы тогда будем иметь?
— Все помрут, — сказал Билл, так как все же был деревенским парнем и на всех этих фотосинтезах и хлорофиллах собаку съел.
— Опять правильно. Ты, и я, и Император, и еще два миллиарда олухов трудятся изо всех сил, превращая кислород в углекислый газ при отсутствии всякой растительности, способной перевести его обратно в кислород, так что если мы будем продолжать процесс дыхания достаточно долго, то задышим себя до смерти.
— Значит, эти корабли привозят жидкий кислород?
Старик кивнул головой и снова вспрыгнул на мостки. Билл последовал за ним.
— Верно! Они получают его бесплатно на фермерских планетах, а когда разгрузятся на Гелиоре, корабли заполняются углеродом, который мы с большими издержками производим из СО2, и отвозят углерод на те же сельскохозяйственные планеты, где из него изготавливают горючее, минеральные удобрения, пластмассы и другие продукты…
Билл прямо с мостков ступил в один из лифтов, старик и его голос истаяли в тумане, а Билл, скорчившись от головной боли, вызванной избытком кислорода, принялся лихорадочно листать страницы Поэтажного Плана. Пока он ждал лифта, ему удалось по коду на двери установить место своего нахождения, и теперь он прокладывал маршрут к Дворцовым Садам.
На этот раз он не позволил себе отвлекаться. Питаясь только шоколадными батончиками и запивая их газированной водой из дорожных буфетов, Билл избежал опасностей и соблазнов забега ловок, а отказавшись от сна — опасности пропустить пересадку. С черными мешками под глазами, с челюстями, взыскующими еды, он вывалился из антигравитационной шахты и с колотящимся сердцем узрел пышно украшенную, ярко освещенную и источающую ароматы вывеску, которая гласила: «Висячие Сады». Тут же находились турникет и кассовое окошко.
— Один билет, пожалуйста.
— Это обойдется в десять имперских монет.
— Дороговато, пожалуй, — сварливо отозвался Билл, отслюнивая одну за другой банкноты из своего тощего бумажника.
— Ежели ты беден, так нечего и приезжать на Гелиор.
В программу робота-кассира было заложено немало таких хлестких ответов. Билл проигнорировал его и вошел в Сады. Они были именно таковы, какими он воображал их, и даже, пожалуй, превосходили его фантазию. Идя по серой гаревой дорожке, проложенной внутри внешней стены Садов, Билл мог любоваться зелеными кустами и травами, что росли за сетчатой титановой оградой. Не далее чем в сотне ярдов за травяным бордюром в воздухе колыхались экзотические растения и цветы со всех миров Империи. А дальше!.. Казавшиеся крошечными из-за большого расстояния, виднелись Радужные Фонтаны, почти что недоступные невооруженному глазу! Билл опустил в прорезь одного из телескопов монетку и долго любовался, как наливаются и меркнут яркие краски, что выглядело почти так же завлекательно, как на телеэкране. Он двинулся дальше, кружа внутри стены и купаясь в сиянии искусственного солнца, висевшего в выси гигантского купола прямо над его головой.