Выбрать главу

Они уселись вокруг длинного узкого гроба с бронзовыми ручками по бокам и с наслаждением ощутили, как этиловый спирт прожигает дорожки в пропыленных глотках.

— Был и я трезвенником, пока в армию не попал, — сказал мечтательно Билл, осушая стакан, наполненный на четыре пальца «Старым Губителем Печени», и протягивая его за новой порцией.

— А с какой стати тебе было тогда напиваться? — пробурчал Страшила.

— Это точно! — подтвердил Скотина Браун, жадно облизывая губы и вновь поднося к ним бутылку.

— Ха! — пискнул Трудяга, нерешительно делая первый глоток. — Похоже на смесь микстуры от кашля, опилок, сивушного масла и спирта.

— Лакай, лакай! — гудел Скотина сквозь бутылочное горлышко. — Перебьешься, чего там…

— А теперь — по бабам! — завопил Страшила. В дверях началась свалка, так как каждый, пытаясь опередить других, рванулся к выходу. Вдруг кто-то крикнул: «Глядите!» — и все увидели Бигера, одиноко сидевшего за столом.

— Бабы! — крикнул Страшила тем тоном, каким хозяин подает своему псу команду «кушать!». Людской табун в дверях заволновался и затопал ногами.

— Я… Пожалуй, я обожду вас тут, ребята, — сказал Трудяга с еще более глупой, чем обычно, улыбкой. — А вы двигайте, ребята, двигайте.

— Ты что — заболел, Трудяга?

— Да вроде нет.

— Не вышел еще из щенячьего возраста, а?

— Ну…

— Да какие у тебя тут могут быть дела?

Трудяга нырнул под стол и вытащил оттуда брезентовый мешок. Развязав его, он вывалил на пол груду красных сапог.

— Подзаймусь чисткой маленько, — сказал он.

Они молча двинулись по деревянному тротуару.

— Интересно, что это с ним? — спросил Билл, но ему никто не ответил. Все смотрели вперед, где в самом конце изрезанной колеями грязной улицы сияла вывеска, бросавшая исполненные соблазна ярко-красные отблески:

ПРИЮТ КОСМОНАВТА. СТРИПТИЗ БЕЗ АНТРАКТОВ.

ЛУЧШИЕ НАПИТКИ И РОСКОШНЫЕ ОТДЕЛЬНЫЕ КАБИНЕТЫ ДЛЯ ГОСТЕЙ И ИХ ЗНАКОМЫХ

Они бежали со всех ног. Фасад «Приюта» украшали витрины из пуленепробиваемого стекла, в которых красовались объемные изображения одетых (ленточка на чреслах и две звездочки) и раз детых (без ленточки и звезд) девиц. Конец всеобщему воодушевлению положил Билл, указавший на маленькую табличку, почти затерянную среди этой выставки женского мяса: «Только для офицеров».

— Мотайте отсюда! — рявкнул на них военный полицейский, помахивая электронной дубинкой.

В следующее заведение пускали всех, но за вход брали семьдесят семь кредитов, что значительно превышало их объединенные ресурсы. Дальше опять замелькали вывески «Только для офицеров», а там уж и тротуар кончился. Огни города остались позади.

— А здесь что? — спросил Страшила, уловив приглушенный гул голосов, доносившийся из совершенно темного переулка. Вглядевшись, они увидели длинную солдатскую очередь, исчезавшую за углом. — Что тут такое? — спросил Страшила у последнего в очереди.

— Бордель для нижних чинов. Два кредита за две минуты. И не пытайся пролезть без очереди, морда! Будешь за мной, понял?!

В очереди Билл оказался замыкающим, но скоро подошли новые солдаты и выстроились за ним. Ночь была холодна, и ему приходилось частенько прикладываться к бутылке, чтобы согреться. Разговоров почти не было, да и те смолкали по мере приближения к освещенному красным фонарем входу. Дверь открывалась и закрывалась, приятели Билла один за другим скрывались за ней, дабы предаться там вожделенным, но — увы! — скоротечным радостям жизни. Подошла очередь Билла. Дверь уже отворилась, но тут завыли сирены и огромный военный полицейский втиснул свое колоссальное брюхо между входом и Биллом.

— Тревога! Марш к местам назначения, свиньи! — гаркнул он. Билл со сдавленным воплем человека, терпящего кораблекрушение, рванулся вперед, но легкое прикосновение электронной дубинки отшвырнуло его прочь. Наполовину оглушенного Билла уносила отливная волна солдат, а кругом выли сирены и искусственное северное сияние выписывало на небе пламенные буквы высотой по сто миль каждая: К ОРУЖИЮ!!!

Кто-то подхватил Билла, который споткнулся и чуть не упал под красные солдатские сапоги. Это был Страшила. На его лице было написано полное удовлетворение, и Билл ощутил к нему такую ненависть, что уже напрягся для удара. Но прежде чем он поднял кулак, их втиснули в вагон и поезд сквозь ночную тьму понесся назад в лагерь. Билл опомнился от вспышки бешеной злобы, только когда клешнятая лапа Смертвича Дрэнга выволокла его из толпы.