Истинная история
ПРЕДИСЛОВИЕ
Год тысяча семьсот девяносто седьмой – год, когда происходили описываемые тут события, – относится к периоду, который, как понимает теперь каждый мыслитель, был ознаменован кризисом христианского мира и по необъятному своему значению превосходит любую известную нам эпоху. Дух Этого Века в первой же своей предпосылке потребовал преодоления наследственных зол Старого Мира. Во Франции это было в некоторой степени достигнуто, хотя и кровавой ценой. Но что далее? Незамедлительно сама Революция свернула на неправый путь и предстала даже более тиранической, нежели монархи. При Наполеоне она возносила на престолы свежеиспеченных королей, и с нее началась та длительная агония войны, последней судорогой которой было Ватерлоо. И пока шли эти годы, даже мудрейшие из мудрых вряд ли могли предвидеть, что все описанное приведет к тому, к чему оно, по мнению некоторых современных мыслителей, и привело – к политическому продвижению Европы вперед почти по всей линии.
Как намекалось на иных страницах, этот вот Революционный Дух и придал смелость экипажам линейных кораблей в Спитхеде возмутиться против вошедших в обычай злоупотреблений, а затем в Hope предъявить неслыханные по дерзости требования.1 О том, что они отвергнуты, стало известно, только когда в назидание стоящему на якоре флоту зачинщики были повешены на реях. Однако Великий Мятеж, подобно самой Революции (хотя в то время англичане, естественно, считали его чудовищным), несомненно, послужил одним из первых скрытых толчков, которые впоследствии привели к весьма важным реформам в английском флоте.
I
В дни, когда еще не появились паровые суда, человек, прогуливавшийся в любом сколько-нибудь значительном морском порту, куда чаще, чем теперь, мог встретить там компанию бронзовых от загара матросов в праздничной одежде, отпущенных на берег с военного или торгового корабля. Порой они шагали по бокам – а то и вовсе, подобно телохранителям, окружали – какого-нибудь бравого молодца, такого же простого матроса, но выделяющегося среди них, точно Альдебаран между прочими, более слабыми светилами своего созвездия.2 То был Красавец Матрос времен, менее прозаичных как для военных, так и для торговых флотов, чем нынешние. Без малейшего тщеславия, но с небрежной простотой врожденной царственности принимал он дань восхищения своих товарищей. Мне вспоминается примечательный случай. Однажды в Ливерпуле3, тому назад уже с полвека, я увидел в тени длинной обветшалой стены Принцева дока (с тех пор давно уже разобранной) некоего матроса с кожей такой черноты, что он, несомненно, был природным африканцем и в жилах его струилась ничем не разбавленная кровь Хама4. Его отличало безупречное телосложение при редкостном росте. Концы свободно повязанной на шее пестрой шелковой косынки трепетали на открытой эбеновой груди. В ушах его болтались большие золотые кольца, а на гордой голове красовалась шотландская шапка с клетчатой лентой.
Был жаркий июльский полдень, и его блестящее от испарины лицо сияло дикарским благодушием. Отпуская направо и налево веселые шуточки, сверкая белейшими зубами, он неторопливо шествовал между своими приятелями. Они же являли такую смесь племен и оттенков кожи, что Анахарсис Клоотс5 вполне мог бы привести их на заседание французского Учредительного собрания как представителей всего Рода Человеческого. И всякий раз, когда встречный воздавал невольную дань удивления этой черной башне в человечьем облике, остановившись и устремив на него ошеломленный взгляд, а то и громко ахнув, эта пестрая свита выражала ту же гордость, с какой, наверное, взирали ассирийские жрецы на своего величавого каменного Быка6 и на распростертых перед ним верующих. Но мы отвлеклись…
Хотя Красавец Матрос той эпохи, сходя на берег, порой блеском своих украшений чуть ли не затмевал самого Мюрата7, он тем не менее нисколько не походил на расфранченного Билли Черт Подери – этот забавный тип к настоящему времени почти вымер, хотя иногда еще и встречается в облике даже более забавном, чем первоначальный, у румпеля судов, бороздящих бурный канал Эри8, или же – и куда чаще – в харчевнях у бечевника, где за кружкой грога рассказывает всякие были и небылицы. Но Красавец Матрос не только знал до тонкости свое опасное ремесло, обычно он славился также как грозный боксер или борец. Он воплощал в себе и красоту, и силу. О его подвигах ходили легенды. На берегу он был победителем и защитником, на море – тем, кто говорил от имени остальных. И всегда, во всем он был первым. Беря рифы на топселе в ураган, он восседал на самом конце рея, вдев ногу в коуш, и обеими руками натягивал нок-бензель, точно поводья, – как юный Александр, укрощающий неистового Буцефала9. Великолепная фигура, будто вскинутая рогами Тельца в грозовое небо, лихо взлетающая по вантам к нужной снасти.
Спитхед, Hop – места стоянок английского флота. В апреле 1797 г.вспыхнуло восстание английских моряков в Спитхеде, а в мае – в Hope.
Однаждыв Ливерпуле… – В бытность свою матросом, Мелвилл побывал в Ливерпуле летом1839 г. В его романе «Редберн» (1849) несколько глав посвящены событиямв Принцевом доке.
Кровь Хама – Поветхозаветному родословию (Быт., 10), народы Африки произошли от сына Ноя – Хама. Хам насмеялся над своим отцом, за это Ной проклял его потомков иобрек их на рабство.
АнахарсисКлоотс – Жан Баптист дю Валь-де-Грас, барон де Клоотс (1755-1794),деятель Великой французской революции; призывал к созданию всемирного союзареспублик, в 1790 г. привел в Национальное собрание делегацию изпредставителей разных рас и национальностей.
…на своего величавого каменного Быка… – Огромные статуи крылатых быков служили в Ассирии талисманом – хранителем,защищавшим от колдовства и темных сил.