Мимо меня по 49-й улице проскакал полицейский на лошади. Второй мойщик окон все еще болтался, держась за край полуоторвавшейся люльки, он дрыгал ногами в поисках несуществующей опоры и сопровождал криками свое непредсказуемое и опасное раскачивание. Какая сила живет в руках человека, висящего на высоте восьми-десяти этажей над землей, в его пальцах, в самых их кончиках, за что мы цепляемся в этом мире, который вдруг разверзается под нами с раскатистым и гулким грохотом, открывая грешную бесконечную бездну — в воздухе, в воде, в заасфальтированной земле? Отовсюду съезжались бело-зеленые полицейские автомобили. С соседней улицы на Бродвей поворачивала пожарная машина с лестницей. У меня перехватило горло, я был заворожен катастрофой.
— Эй, малыш!
Позади меня, у тротуара на Бродвее, стоял «шевроле» мистера Бермана. Дверца открылась. Я пробежал несколько домов, сел в машину, захлопнул дверцу, и водитель Микки рванул с места.
— Не лови ворон, малыш, оставь это занятие ротозеям, — сказал мистер Берман. Он был недоволен мной. — Тебе не достопримечательности поручали осматривать. Где тебе сказали стоять, там и стой.