— Он очень умен и может многого достичь. Сегодня вечером мы идем на ужин к Эллиоту и Брайсу.
— А кто такой Брайс? — спросила Бина.
Кэйт вздохнула. В родном Бруклине Бина помнила, в какие дни месяца начинались циклы у всех подруг, но за пределами Бруклина…
— Партнер Эллиота.
— Кто?
— Помнишь?! Эллиот Уинстон. Мой друг из Брауна. С которым я работаю в школе.
— Ах да. Если он учитель, к чему ему партнер?
— Это его партнер по жизни, — теряя терпение, объяснила Кэйт.
Бина помолчала, а затем, понизив голос, спросила:
— Они что, геи?
«Да, и твой неженатый дядя Кении тоже», — подумала Кэйт, но лишь многозначительно улыбнулась в ответ. Что делать, если взгляды Бины на отношения полов были безнадежно устаревшими. Она решила сменить тему:
— Какой цвет ты собираешься выбрать? Учти, что к бриллиантам идет любой цвет!
— Не знаю. А ты какой бы выбрала?
Конечно, вопрос совсем не по адресу, но Бина оставалась собой. До того как она выберет что-то из меню, она должна узнать ваше мнение.
— Все та же Бина, — произнесла Кэйт, улыбаясь своей неугомонной подруге.
— Все та же, Кэти, — ответила Бина не слишком внятно.
Шампанское явно начинало действовать на нее, и, глядя на подругу, готовящуюся к важному шагу, Кэйт вздрогнула. Джек никогда не подходил ей, и этот вывод отнюдь не был навеян бокалом шампанского, — но он, казалось, любил Бину, ее родные любили его, и… что ж, смотря на Бину, Кэйт вынуждена была признать, что Джек, вероятно, хорошая партия. Она была на грани: то ли удариться в слезы, то ли расхохотаться. Бина, слегка окосевшая от вина, улыбнулась ей.
— Я люблю тебя, Кэти, — сказала она.
— Я тоже тебя люблю, Бина, — подтвердила Кэйт, и это было правдой. — Но ты больше не будешь пить. Тебе предстоит великий вечер.
Бина допила последний глоток шампанского, потом наклонилась поближе к подруге.
— Кэйт, — прошептала она, — есть одна вещь, о которой я до смерти хочу спросить у тебя.
Кэйт насторожилась:
— И что же?
— Что такое депиляция пальцев ног? — осведомилась Бина.
По ее тону можно было предположить, что речь идет о чем-то неприличном. Кэйт рассмеялась.
— Ну, ты не замечала, что на поверхности большого пальца ноги бывает иногда немного волос? — поинтересовалась она.
Бина вытащила ногу из джакузи и осмотрела ее.
— Ого, — воскликнула она, — гляди-ка. Ух ты! Азиатки переглянулись и принялись хихикать. Лицо Бины покраснело.
— Как противно, — созналась она. — Как у снежного человека — Большая Нога. Бог мой, Кэти, ты меня выставила дурочкой. А я и не замечала этого раньше.
— Вот видишь, — продолжала Кэйт, — после депиляции Джек тоже ничего не заметит. И ты можешь позволить ему целовать твои маленькие ножки не стесняясь. Итак, какой же цвет тебе приглянулся?
Бина занялась разглядыванием флакончиков, принесенных Кэйт, и других, со вкусом расставленных на стенной полочке рядом с подлокотником ее кресла.
— У них, в Бруклине, и в помине нет таких оттенков, — признала она.
— Еще одно объяснение, почему я живу в Манхэттэне, — провозгласила Кэйт. — Рассмотри получше. И что же?
Бина, глянув на молодую азиатку, уже занятую ее левой рукой, спросила:
— Вы делаете французский маникюр?
Глава V
Манхэттэнская квартира Кэйт, без сомнения, была маловата. Однако найти и такую — большая удача. Квартира располагалась в бельэтаже дома из коричневого песчаника на Девятнадцатой Западной улице, в довольно зеленом жилом массиве, рядом с семинарией, словом, весьма завидном местечке, и состояла из просторной комнаты, некогда служившей гостиной, небольшой ванной, маленькой кухни и уютной спальни.
Главная комната выходила окнами во внутренний сад, к сожалению, принадлежавший квартире, расположенной ниже. Тем не менее здесь было тихо, и Кэйт могла любоваться в окно летом на зелень, а зимой на снег. У нее не было лишних денег на покупку мебели, но Эллиот, всегда следивший за распродажами, помог ей достать и притащить диван с бело-синей обивкой. В дешевом магазине она нашла старое плетеное кресло-качалку, превратив его — после окраски в синий цвет — в удобное, хотя и несколько неустойчивое, место для отдыха.
Макс, сосед с верхнего этажа, недавно установил полки для книг, которые теперь заполняли ниши по обе стороны от камина. Макс был приятелем брата Бины и работал на Уолл-стрит вместе со своим кузеном Джеком. Именно он познакомил Бину с Джеком, и, когда Кэйт прослышала, что он ищет квартиру, она рассказала ему об одной освобождающейся в ее доме. Макс был ей крайне благодарен, к тому же выказывал повышенный интерес к самой Кэйт, но его знаки внимания не вызвали у нее воодушевления. Он был мил и симпатичен, и все же им было не о чем говорить, хотя Макса, похоже, это и не смущало. Да и отец дал ей ценный для жизни совет, сформулировав свое жизненное кредо в словах: «никогда не пакости там, где ешь». Ей удалось дипломатично разрулить отношения с Максом, и теперь они были друзьями и добрыми соседями. Однако Макс не переставал забегать занять немного сахару, кроме того, он мог без стеснения спросить и чашечку кофе, и рюмку водки или, реже, справиться о какой-нибудь знакомой Кэйт девице.