Кэйт едва верила своим ушам.
— А я еще думала, что Стиви Гроссману нужна психотерапия, — сказала она. — Эллиот, ты настоящий псих. Скоро ты мне предложишь согласиться с Бев, что Бнна должна была родиться под знаком Рыб, чтобы плыть к своему счастью.
— Кэйт, — продолжал Эллиот более чем серьезно, — мы говорим о статистике и вероятности, а не об астрологии. Я не Бев. Я все рассчитал, и это настолько близко к реальности, насколько только возможно.
— Перестань, Эллиот! — воскликнула Кэйт. — Ты заблуждаешься. Мне даже жаль тратить время на доказательство того, как порочен твой план.
— Попробуй, — бросил вызов Эллиот.
— Первое: Бина не желает встречаться с кем-то еще. Второе: Билли — дрянь, поскольку спал со всякой более или менее привлекательной девицей в Бруклине, а то и в Нижнем Манхэттэне. Третье: Бина, которая дорога мне, не станет встречаться с кем попало, и тем более с Билли Ноланом. Этого достаточно?
— Хорошо, — уступил Эллиот. — Но предоставь мне какой-нибудь более веский довод, почему это не сработает.
— Ты ненормальный, — она двинулась по коридору.
— Ты повторишь это, когда я буду у Бины посаженной матерью, — крикнул Эллиот ей вслед.
«Боже, — подумала Кэйт, — Мак-Кей занесет нас в свой секретный школьный дневник». Она повернулась лицом к Эллиоту:
— Нет, Эллиот. Нет — и все.
Эллиот вглядывался в ее лицо.
— Кто натаскивал тебя к вступительным экзаменам в аспирантуру?
— Ты, — вздохнула Кэйт. Она знала, что последует дальше.
— А кто был первым среди студентов в Колумбии?
— Ты, но…
— И кому предложили грант в Принстоне и место адъюнкт-профессора?
— Тебя, но это не значит…
— Но это значит, что ты все еще сомневаешься в моих способностях? — Он покачал головой. — В стране слепых… Кэйт, это совершенно удивительное открытие и потрясающая возможность его использовать, и ты это называешь ерундой?
— Не припомню, чтобы я употребляла слово «ерунда», — сказала она, понижая голос. — Это напоминает то, что мог бы сказать Мак-Кей.
— Но ты же знаешь, что я никогда не ошибаюсь, когда речь идет о расчетах, — сказал ей Эллиот, улыбаясь.
Кэйт взглянула на часы и повернулась к выходу. Пусть кричит на весь холл, если хочет.
— Эллиот, — сказала она на ходу, — я не верю в магию, не верю в сверхъестественное, в гороскопы или совпадения, которые предсказывают будущее. Теперь мне надо идти. У меня свидание с Майклом, а я уже неделю не брила ноги.
— Ах да, Майкл, — повторил Эллиот, проходя мимо шкафчиков. — Я думал…
— Мне лучше не вникать в твои мысли сегодня, — она была уже у двери. — Бай-бай.
Эллиот удержал ее за плечо.
— Смотри, Кэйт, это касается не только тебя, речь идет о Бине и ее будущем. По крайней мере, позволь мне изложить ей факты. Это должно быть ее решением.
Кэйт посмотрела на своего друга, покачала головой и пожала плечами. Затем она побежала вниз по ступенькам на свидание.
Глава XVI
Кэйт брела по Восьмой авеню в предвкушении приятного уикенда. Она решила, что после неприятностей с Биной, свадьбы Банни и выходок Эллиота имеет право не думать ни о чем. Она не станет вспоминать даже о своих маленьких пациентах. Она позволила себе так называемые «маленькие гастрономические радости»: зашла в несколько превосходных продуктовых магазинов по соседству и купила готовый куриный салат с карри, пакет прекрасного красного винограда и отварной палтус с лимонной приправой.
В пятницу пополудни у Кэйт был особый повод почувствовать уверенность в себе: наконец-то она дошла до того уровня, когда смогла нанять уборщицу. Тереза приходила только на полдня по пятницам, но стоило не пожалеть пятидесяти долларов, чтобы в конце тяжелой недели войти в прибранную, вычищенную пылесосом квартиру и затем лечь в свежезастеленную постель. Она вспоминала свои подростковые годы и отвращение, которое испытывала, возвращаясь домой в четыре грязные комнаты, где жила с отцом, нищету, дешевую еду — сардины, суп в банке и остывшую кашу. Она всегда с трепетом отворяла дверь, никогда не зная заранее, что увидит внутри, поэтому еще больше ценила уверенность, с которой могла открыть дверь своей нынешней квартиры, гордилась чистотой и порядком в ней.
Когда Кэйт проходила мимо корейского рынка, ее взгляд привлекли розы необычного, абрикосового оттенка. Было бы мило со стороны Майкла купить ей цветы, но если он не купит, хорошо бы все-таки поставить несколько таких роз в кувшин в гостиной и в вазу возле кровати. Она остановилась, и когда продавец предложил ей «специальную скидку — два букета всего за десять долларов для прекрасной леди», — улыбнулась ему и, заплатив десять долларов, отправилась дальше с упакованными в бумагу розами под мышкой.