— Что это? — спросила она Эллиота, принявшегося сортировать таблицы.
— Это доказательства, — ответил Эллиот. — Я подумал, если представить факты в наглядной форме, это убедит Бину.
— Эллиот, я запрещаю это безо всяких обсуждений. Тебе не позволено вмешиваться в жизнь людей подобным образом.
Эллиот нарочито моргнул, опустил голову, затем взглянул на нее через очки.
— И это говорит женщина, которая пытается перевоспитать пару десятков детишек в Эндрю Кантри.
Кэйт ощетинилась:
— Моя работа — это другое. Я профессионально изучаю детей, чтобы помогать им, некоторым — в критические моменты, когда формируются их личности. Я стараюсь предупредить возможные проблемы. Ты связался со взрослыми, у тебя нет опыта, и ты можешь только создать новые проблемы.
— Прошу прощения, доктор Джеймсон, — ответил Эллиот, — но вы забыли, что я профессионал в своей области, а эти данные удивительны, — для убедительности он коснулся таблиц. — И я имею дело со взрослыми, обладающими собственной волей. Бина не обязана прислушиваться ко мне. Она не пленница.
Намек Кэйт не понравился: ее дети не были пленниками, но, возможно, она была несколько несправедлива к Эллиоту. Может быть, он всего лишь хочет помочь, даже если ценой эксперимента будет разбитое сердце.
— Ты только посмотри, Кэйт, — уговаривал Эллиот.
Кэйт взяла первую таблицу. Она начисто не представляла, верно это или нет, но если да, то это прекрасно. Она взглянула на другие тщательно выстроенные графики и вздохнула. Эллиот вложил в них огромный труд, и это впечатляло, но она не собиралась отменять свое вето. Эллиот находчив. Он знал, что Бину и других приведут в изумление и поразят ярко расцвеченные таблицы и графики, подобно тому, как туристов на Таймс-сквер поражают огни и реклама. Но туристы не меняют свою жизнь, основываясь на информации огромных рекламных щитов «Пепси».
— Кэйт, это не может принести вред. Наконец, это хоть какое-то развлечение для Бины, и это именно то, в чем она именно сейчас нуждается. Она не может сидеть в отцовском офисе и дожидаться, пока что-нибудь изменится.
Кэйт вспомнила о трех-четырех длинных сообщениях от Бины, которые она каждый вечер находила в автоответчике при возвращении с работы.
— Оʼкей, — согласилась она, — только я хочу, чтобы ты играл на уменьшение проблемы, а не на развитие. Для тебя это «занимательная математика», но на кону жизнь Бины. Даже если в этой безумной абракадабре что-то есть, смутьян вроде Билли Нолана вряд ли заинтересуется такой заурядной девушкой, как Бина Горовиц. Так не разжигай в ней надежду.
Эллиот истово закивал:
— Никаких разжиганий.
Брайс возвратился с кухни с двумя бутылками белого вина. Он поставил одну и откупорил другую.
— Выпей до дна, — сказал он, наливая бокал и протягивая его Кэйт.
В это время позвонили в дверь.
— Я открою, — пропел Брайс, бросаясь к двери. — Здравствуйте, леди! — поприветствовал он компанию.
То были «бушвикские шавки» во всем своем великолепии. Барби вошла первой, в ярко-розовом тугом топе и кожаном пиджаке поверх него. За ней следовала нервничающая, но обнадеженная Бина. Потом Бев со своим животом и Банни с загаром, свидетельствовавшим, что она только что вернулась из медового месяца.
— Привет. А вы Банни — невеста, — сказал Брайс. — Меня зовут Брайс, а того горячего парня — Эллиот.
Девушки захихикали, и только Банни покраснела. Кэйт заметила, что она чувствует себя неловко. Банни выросла в строгой католической семье, где, по убеждению Кэйт, гомосексуальность была синонимом греха, извращения и надругательства над маленькими мальчиками. Брайс, ощутив ее колебания, но не вникая в такие тонкости, обхватил ее за плечи.
— У нас не было возможности поговорить на вашей свадьбе. Она была великолепна. Абсолютно великолепна!
Он не мог сказать ничего более подходящего.
— Вы еще не смотрели видео! — воскликнула Банни, внезапно сдаваясь без боя.
Кэйт покоробило. Последствия просмотра этого видео могли быть хуже самой свадьбы, но Брайс выказал недюжинный энтузиазм.
— О, вы обязаны показать его. И что было за платье!
— Шестой размер, — гордо заявила Банни. — «Присцилла оф Бостон».
— Я догадался!
— Она счастливая, — пояснила ему Барби. — Это был специальный заказ, но невеста была беременна и скрывала это. Когда платье было готово, ну, вы можете себе представить.
— Я получила его по себестоимости, — сообщила Банни Брайсу.