Никак не пойму тебя; Эпштейн. Какого черта ты совершил этот идиотский поступок? Зачем?
Арнольд. Ты не поймешь.
Виковский. Но почему? Неужели я слишком туп? Значит, я — тупоголовый поляк. Теперь кто кого обзывает?
Арнольд. Ты и самого себя. Если бы никто не признался, то все бы лишились увольнительных. Если бы кражу и совершил кто-то из наших, мне бы все равно пришлось чистить уборные. Он старается сломить мой дух.
Виковский. Но почему ты решил именно так поступить?
Арнольд. Талмудская премудрость.
Виковский. В чем же она?
Арнольд. Ты взвешиваешь две стороны вопроса — и выбираешь наиболее для себя интересную. Конечно, если кто-то не перехватил ее раньше тебя.
Виковский. Вот оно что… Но, тем не менее, я у тебя в долгу. Ты ради нас поставил под удар свою шею. (Протягивает ему руку.) В долгу не останусь.
Арнольд. Хочешь пожать мне руку?
Виковский. Другого повода больше не будет, давай, не упусти эту возможность.
Арнольд. Я не хочу кривить душой. Я это сделал не для тебя, а для себя.
Виковский. Я больше не буду откалывать штучки на твой счет, Эпштейн. Но все-таки, ты дерьмо!.. (Уходит)
Все уходят.
Занавес
Действие второе
Часть комнаты непрезентабельного дешевого отеля. Два обшарпанных кресла стоят углом друг к другу. В них расположились ЮДЖИН и КАРНИ. СЭЛРИДЖ в нетерпении ходит из угла в угол. Все трое курят, нервно выпуская клубы дыма.
Сэлриж (глядя на часы). Он том уже целых полчаса. Мог бы управиться и побыстрее. В таком темпе ей много не заработать.
Карни. А если ему понадобится еще разок-другой?
Сэл. Да, Виковский пошел по второму кругу. Но дело ведь не в том, дело в том, что за каждый лишний раз приходится платить.
Карни. Но, может быть, она позволила Виковскому бесплатно из уважения к его природным данным?
Юджин. Ты говоришь, за каждым раз приходится платить?
Сэл. (прохаживаясь). Точно.
Юджин. Откуда же ей знать, что ты…
Сэл. (останавливается, смотрит на него). Хотя бы по твоим глазам, которые начинают стеклянеть, когда перед тобой два ананаса. (Карни.) Что этот парень совсем невежда? КАРНИ. А еще из Нью-Порка. Кто поверит?
Юджин (защищаясь). Ничего, уж как-нибудь сориентируюсь. Я просто не бывал в таких местах… Ты говоришь, она считает?
Карни. А как же? Всякий раз, как ты взрываешься, она ставит губной помадой крестик у тебя на лбу. (Пускает дым Юджину в лицо)
Юджин. Эй ты, не дыми мне в лицо. Не то я весь провоняю табаком.
Карни. Не беспокойся. Никакой табак не перешибет запаха твоего одеколона. Но если тебе неприятен дым, тогда зачем ты куришь?
Юджин. (взглянув на сигарету). А я и не заметил. Кто-то сунул мне ее в руку. (Бросает сигарету в пепельницу. Встает, прохаживается). Сэлридж. А ты чего не сидишь?
Сэл. Хочешь, чтобы я совсем размагнитился? (Смотрит на часы). Эй ты, поскорее, давай кончай!.. Больше не могу терпеть!
Юджин. А что если она безобразна? Ну, сущая уродина?
Сэл. А ты закрой глаза и думай о какой-нибудь гимназистке.
Юджин. А я не хочу закрывать глаза. Не хочу это делать в одиночку.
Сэл. А ты и не будешь, как только почувствуешь кого то за собой, или над собой…
Юджин (останавливается). Надо мной? Что ты хочешь этим оказать? Кто это еще будет надо мной?
Сэлриж. Она. Она может быть в любом месте. Под столом. На стуле, даже на гладильной доске.
Юджин. На гладильной доске??? Что же это за девушка? Я полагал, что мы пришли в приличное заведение.
Сэл. А кто тебе сказал, что оно неприличное? Ты что, вообще ничего не знаешь9
Юджин. Конечно, знаю. Не такой уж я игнорамус.
Карни. (Юджину). А сколько существует позиций, знаешь?
Юджин. (указывая на Сэлриджа). Вот этот вопрос мы как раз с ним и обсуждаем.
Сэл. Ладно. Знаешь, сколько вообще существует позиций?
Юджин (раздумывая). У нас в Америке или в международном масштабе?
Сэл. (смеется). Ни хрена ты не знаешь, Юджин!