В обнявшей Галилею тишине ночи Фош, слегка поежившись от холода безразличия Земли к его миссии, не ринулся сразу, как он это бы сделал там, в далекой и уже забытой жизни вольного хищника, к обиталищу неизвестного ему НЕЧТО. Само место ему было известно. Дьявол и соратники не зря внимательно наблюдали за лучом, исходящего из чрева Вселенной света, который совсем недавно как бы застыл над мизерным клочком земли, в котором оказался Грифон. Луч исчез так же неожиданно, как и появился. Откуда он исходил и куда исчез, разум Дьявола и соратников мог только догадываться. Но все носители разума антимира, еще не освободившиеся окончательно от страха непознаваемости наблюдаемых на Земле явлений, явно провоцируемых кем-то из глубин Вселенной, чувствовали, сколь цепко схватила их память ту часть земной поверхности, где луч закончил свое водворение на Землю из бездны пространства-времени. Не хватало только одного — точного, не подвергаемого ни малейшим сомнениям знания о том, кто (или что?) вмешался в ход развития истории человечества, взятого антимиром почти под полный контроль.
Добыть это знание предстояло Фошу — единственному из соратников Дьявола, вплотную приблизившемуся к рубежу, за которым скрывался разум, способный либо сразу уничтожить посланца истины зла, либо раскрыть ему тайну, происходящего на Земле СОБЫТИЯ. Он, превращенный из животного в звероподобный по обличью физической оболочки разум, почувствовал, как, сконцентрированная в Дьяволе воля антимира приказала ему: «Ты достиг рубежа цели. Остановись! Остынь от естественной эйфории избранности, идущего на самопожертвование ради благоденствия всех! Именно сейчас, когда до цели остается несколько прыжков, не будь опрометчив. Это Земля, и на ней — опередивший нас враг! Тишина и кажущееся безразличие, окружающие тебя, — всего лишь видимость, призванная обезоружить бдительность и толкнуть на действия, безрассудность которых приведет к гибели твоего разума, помазанного истиной зла. Стань сам тишиной и безразличием. Растворись в тень скал и темноту пещер — надежнейшие из прибежищ душ коварных и кровожадных.
Не забывай — ошибка неотступно следует за тобой. Ее совершение более вероятно, чем выверенный алгоритм твоих действий. Однако для антимира — это будет всего лишь ошибка, исправить которую силы найдутся. Для тебя же… Все будет плохо для тебя. В лучшем случае тебя убьют. Скорее всего, те, кто уже продал мне свои души. Убьют, как когда-то убивали твоих сородичей. Иногда по необходимости из-за страха за свою жизнь, но чаще, чтобы потешить свою гордыню, которую продали им Я и мои клевреты. Не слишком приятно будет осознавать, что ты — реальное воплощение моего идеального зла, уничтожен пороком, который является порождением этого же самого зла. Конечно, для антимира ты на какое-то время останешься наиболее почитаемым героем. Но только на время. Ничего вечного в памяти моего мира, кроме памяти обо мне самом, не бывает и быть не должно. А герои нужны мне живые. Именно они являют собой живой укор страху смерти. Поэтому им вся слава и радости жизни. Героически же ушедшим из нее — скорбь и молчаливое почитание. С ними, будем честны перед своим разумом, не поведешь антимир в атаку на добро. Подвиги павших, оставаясь чтимыми и уважаемыми в разуме соратников, по большому счету не могут стать в антимире примером для массового подражания. В моем мире жертвенность не является высшим уровнем состояния духа соратников. Когда отсутствует душа, разум решает проблему приоритетов естества тех, кто вместе со мной отверг добро как основополагающую цель и одновременно всеобщий принцип существования разума. Эта проблема была решена разумом антимира раз и навсегда. Победитель. Всегда и во всем. Любой ценой, кроме потери жизни. Это высший, потому что наиболее понятный и привлекательный приоритет для всех, кому давно, очень давно, задолго до появления тебя как вида земных существ, повезло отторгнуть себя от реального бытия Бога ради истин, царствующих в антимире.
Ты, Фош, тоже победитель. Сейчас ты — лучший из всех, кто стоит за моей спиной и взирает на Землю. Для тебя победить — это добыть и донести до меня знание о сути СОБЫТИЯ. Твоему разуму мной дано все необходимое, чтобы ты не сделал ошибки. И все же помни, она случается всегда, когда разум пытается сделать больше, чем это востребовано высшей волей, когда он стремится выйти за пределы возможностей, которые Я ему предопределил».
— Кто бы спорил! — подумал про себя Фош. — Никто не знает о сути ошибок и, главное, их последствиях столько, сколько хозяин. Кому, как не ему — создателю Вселенской системы сомнения в правильности предначертанного Творцом пути существования разума не предвидеть варианты моего будущего в случае, если выбранный мною путь к достижению цели окажется ошибочным. Он сказал, что в этом случае меня убьют. Ну что же. Пусть будет так. Смерти я не боюсь. Я вообще не знаю и не хочу знать, пока существую, что это такое. И, вообще, существует ли она для тех, в ком властвует разум, подобный моему. Ведь потеря телом жизненных функций отнюдь не означает исчезновения разума. Особенно разума, который был порожден разумом самого хозяина. Не исчезает то, что является основой существования всего. Следовательно, не имеет значения, в какой форме будет существовать мое содержание, то есть мой разум. Думаю, что…
— А вот думать следовало бы лучше об ином, — едва слышно произнес Дьявол, мгновенно прекратив не ко времени разыгравшуюся философскую эрупцию Грифона.
— Почему? Разве я не прав, подтверждая себе и всему антимиру отсутствие страха перед упомянутой тобой возможностью моей смерти?
— Да, не прав! Другому я бы не стал разъяснять «почему». Другой был бы без всякого обоснования отозван назад, в антимир, как не готовый к выполнению задания. Но ты — не другие. Ты — частица моего разума. Без результата ты не можешь вернуться назад. Ты ушел на Землю как мой выбор и должен возвратиться обратно как очередная победа моего разума, как выбор, нашедший решение для всех. Я вмешался в ход твоих рассуждений, потому что еще немного, и ты бы стал самовлюбляться в себя, в свой еще не проявленный героизм. Кстати, его никто не требует от тебя в неотложном порядке. Подвиг не обязательно сопряжен с геройством. Сделать то, к чему готов, и при этом не подвергнуть удару смерти свою жизнь — такое дорогого стоит. Это не героизм смертных. Это — героизм разума. Подобное удается лишь тем, кто способен досконально просчитать, а следовательно, не упустить ни одной предоставленной им возможности для достижения цели, волей задавливая в себе любые мыслимые формы безрассудных поступков. Не каждому дано добиться победы разумом, а не силой и самопожертвованием. Силы неизбежно когда-то слабеют, а жертвы со временем уже не выглядят как необходимые. С разумом все по-другому. Он, несмотря на множественность форм существования, остается неизменен. У него природа такая. Всегда сохранять ту мощь, которая в нем была заложена изначально. Те, кто осознает мощь своего разума, верит в нее, не станут задумываться о смысле смерти, потому что уверены — не разум существует в них, а они в разуме.
А ты! На чем сконцентрировался твой разум? На смерти, о вероятности, а не внесомненном факте совершения которой я тебя предупредил. Ты был почти у грани ошибки, так как не обратил никакого внимания на смысл моих слов, когда я сказал: «В лучшем случае тебя убьют». Заметь: в этой фразе главное — не слово «убьют». Смысл скрыт в сочетании — «в лучшем случае». Я не стал прерывать ход твоих мыслей в тот момент, когда ты задумался о своем отношении к смерти. Каждый вправе посмотреть на смерть как на инструмент смены формы существования разума. Но ты не задал себе главного вопроса: «Что будет в худшем случае?» Мне стало ясно, что ничего худшего, чем смерть, ты себе не представляешь. Однако, как раз, именно для тебя худшее есть! Сам ты до этого бы не дошел. В тебе ведь лишь толика моего разума. Это намного больше, чем у соратников, но крайне мало для понимания всего. Твой разум еще нуждается в моем полном контроле. Слишком большая ответственность возложена на него. Я прервал твои наивные рассуждения о смерти, потому что счел наиболее важным раскрыть одну из тайн, которая, в олицетворяемом мною разуме антимира, входит в понимание ВСЕГО. В ней, в этой тайне, заключено то, что для таких как ты может стать хуже, чем смерть. Случись этому произойти, и тогда мне придется убить тебя, чтобы спасти от позора. Разум же твой Я верну домой в качестве образа великого героя. Постараюсь, чтобы в этом никто не усомнился.