Блэнкеншип всего-навсего молчит. Возможно, он думает. Возможно, он
размышляет над моими словами. Потому что я прав.
- Дейл.
- Лукас, – говорю в ответ.
Понимаю, что ему нечем мне противостоять. В этой словесной борьбе
победитель один. И это не он. Каким бы ни был итог, если ты любишь человека, ты не позволишь ему мучиться – еще хоть день, час или минуту.
А я Майю люблю.
- Я верну тебе все деньги, Лукас.
- О чем ты?
Он прочищает горло. В его машине заработал звуковой зуммер – Лукас
поворачивает.
- Заплачу неустойку и разберусь с родителями, но я больше не готов на тебя
работать. Никто из нас троих, включая Маркуса, не может похвастаться
образцовой жизнью и безукоризненными поступками. Но я не могу принять то, что ты считаешь свои чувства серьезными, а мои – нет.
Я держусь о край раковины левой ладонью, правой прижимаю телефон к
уху. Лукас тяжело вздыхает. Я не знаю, какое у него в данный момент выражение
лица, но воображаю, что он выглядит раздосадованным и переутомившимся.
Проведя рукой по волосам, все-таки надвигаюсь в сторону двери.
- Мне нужно идти.
Лукас говорит со мной в унисон:
- Я помогу тебе. Обещаю, что помогу тебе.
- Но я все равно брошу твой бизнес, – произношу не без труда, остановившись на
миг перед преградой из белого дерева.
Лукас отвечает не быстро:
- Я знаю.
Затем он опять завершает вызов, но, мне кажется, что теперь он не станет
звонить повторно. Я выхожу в комнату и заранее подыскиваю нужные слова, которые бы смогли приподнять дух Майе. Мне так нужно, чтобы она мне
доверяла. Осмотревшись, я выбегаю на балкон, потом снова шарю глазами по
номеру, зачем-то врываюсь в ванную, как будто Майя могла бы спрятаться там.
Не может быть…. Нет. Нет и нет!
Я должен признаться себе в очевидном, однако сил для этого не хватает.
Кожа покрывается мурашками, из горла вырывается свистящее дыхание
вперемешку с полнейшим отчаянием.
Она ушла.
****
Администратор за стойкой – одному из которых я сунул денег – несколько
огорошен. Минуту назад при других гостях-иностранцах я схватил его за воротник
полосатой рубашки. Позволил я себе это не потому, что здесь нет и, наверное, никогда не было охраны, а потому, что бешенство и гнев во мне преобладали над
трезвостью ума. Взвесив все «за» и «против», я все-таки отпустил его и заставил
себя выдохнуть. После того, как менеджер отдал ключи молодой парочке, я вновь
вернулся к своему вопросу, на который ответ не получен.
- Со мной была девушка. – Без прелюдий. – Я спрашиваю снова: где она?
Мужчина напротив протирает потный лоб платком, поджимает губы и
говорит мне то же самое, что пять минут назад.
- Сэр, был большой наплыв клиентов, я мог не заметить…
- Да мне плевать! – Знаю, что перехожу границы, но бью по деревянной стойке
рукой. Удар пришелся такой мощный, что некоторые вещи на нем взлетают не
очень высоко в воздух. Они падают обратно, однако какие-то оказываются уже за
стойкой. Вдруг в приоткрытой двери чуть справа высовывается лицо второго
администратора. Испуганным голосом он лепечет:
- Мистер… Эта девушка выбежала отсюда. Она не попросила вызвать такси, просто
убежала.
В довершение густоволосый мужчина открывает дверь шире и указывает
рукой на выход из мотеля. В считанные секунды я вылетаю из дешевой
гостиницы. Черт, я же без машины, как я буду ее искать?! Здесь невозможно
поймать такси, значит, Майя недалеко ушла. Я перехожу дорогу, иду вдоль рынка.
Много людей. Так много людей! Ужасно жарко и хочется пить, но единственное, о
чем я могу думать – это желание увидеть среди уймы народа в пестрых нарядах ее
черную длинную блузу и голубые простые джинсы. Я расталкиваю людей – и мне
приходится делать это, – когда оказываюсь возле другого рынка. Понятия не
имею, как он зовется, но на площади рядом какое-то шествие. Черт возьми! Снова
какой-то праздник.
Мои мысли путаются, пока посреди всего этого безумия, разукрашенных
лиц, оглушительных песен и пронзительных голосов я ищу одного-единственного
человека.
Майя, где же ты? В толпе все толкаются. Меня тоже не миновала эта участь.
Я оказываюсь то в одном ряду, то в другом, и просто хочу выбраться отсюда, но не
получается. Кто-то, заметив меня в многочисленном сборище празднующих, говорит другому. Через пару мгновений несколько десятков человек то воздевают