порядку каждый знает свое место…
Явно с ним не согласный, я берусь перебить Карана и выразить свое мнение
на этот счет.
- Погоди-погоди, - обернув одну ладонь вокруг основания стакана, я
жестикулирую другой рукой. – О чем ты говоришь? А как же представители
высших варн, работающие официантами? Как же «неприкасаемые», становящиеся мэрами городов, звездами Болливуда? Не будем и забывать о том, что в маленьких селах шудрам и «неприкасаемым» до сих пор нельзя заходить в
храмы, магазины, - берусь загибать пальцы, - рынки, места общественного
питания. Только потому, что они собирают мусор на улицах? Только потому, что
они занимаются рыболовством, чтобы выжить? Шудры и «неприкасаемые» у вас
занимаются зачастую самой грязной и тяжелой работой. Большинство из них
живут за гранью нищеты. Им приходится существовать в своих отдельных гетто
либо за чертой населенных пунктов!
Каран остается таким же уравновешенным. Меня это порядком бесит. Я
замолкаю и отпиваю немного чая. Нанятый помощник беззлобно посмеивается, но его смех больше похож на скрип костра.
- О-о, Дейл я и понятия не имел о твоих познаниях!..
В это мгновение я вспоминаю о {моей} Майе, которая и рассказала мне о
задачах, что стоят перед их правительством. Я сглатываю, поскольку мысли о ней
причиняют боль. Все еще.
- Да… Один человек… просветил меня.
- Мне сложно не согласиться с тобой, - Каран сосредоточен, его глаза не бегают.
Он не боится проиграть спор. – Индийская молодежь делает все зависящее, чтобы
устранить полностью кастовую дискриминацию. Мы ведь – демократическая
страна. Законы о предоставлении льгот низшим слоям нашего окружения
подписаны, и они исправно исполняются. Существуют квоты для поступления в
высшие учебные заведения и занятия должностей в муниципальных органах. –
Он накалывает на вилку кусок запеченного помидора и бросает его в рот. – Давай
отталкиваться от правды – в индийских мегаполисах больше ни по профессии, ни, по одежде, ни, преимущественно, даже по фамилии больше нельзя определить, к
какой варне относится человек. А скажи любому иностранцу местный житель о
свой варне, тот ничего и не поймет. Для нас это все уже не так важно, как для
наших предков. Тем более, воздействие Европы на Индию…
Алистер следит за беседой, набирающей обороты, как за шариком в пинг-
понге – он поворачивает голову то ко мне, то к Карану. Вероятно, ему интересно, кто кого «переиграет». В таком случае я опять ловлю воображаемый мяч, прерывая речь оппонента.
- Но ты же не станешь отрицать, что член какой-то определенной высшей касты
для своего ребенка ищет надлежащую пару?
Мой вопрос слегка выбивает из колеи невозмутимого собеседника. Он пару
секунд размышляет над ответом, а потом приглушенно хохочет, приставив кулак
ко рту.
- Дейл! Ну, Дейл! Дорогой, давай мы еще перейдем к обсуждению свадебных и
предсвадебных традиций, когда мать жениха ищет сыну невесту с помощью
объявлений в газете!..
Я вторю ему и не сдерживаю улыбки – просто в знак вежливости. Но мы
можем бесконечно маскировать мировые трудности под смехом. Ничего в итоге
не изменится, если кто-то обсудит важную для человечества вещь, а спустя
несколько минут забудет о ней.
Нашему увлекательному для Шеридана диалогу не суждено быть
пролонгированным, оттого что у столика оказывается обходительный директор
отеля, с которым сегодня днем мы с Алистером познакомились. Сейчас помимо
официального черного костюма, у него на голове – бардовый тюрбан, а на лбу
красуется белая метка.
- Господа, − директор свидетельствует свое почтение легким поклоном, сведенными вместе ладонями и разведенными в стороны локтями. С несколько
секунд он остается в таком положении, затем выпрямляется и достает из
внутреннего кармана пиджака белоснежный конверт. – Прошу прощения, что
помешал, но я был вынужден. – Мужчина в возрасте оставляет конверт на краю
стола, возле моей руки.
Я смотрю на него и поднимаю глаза обратно к гендиректору.
- А что это?
- Господин, среди обеспеченных людей Дели быстро проходит молва о значимых
туристах, удостоивших своим визитом нашу столицу, - басит главный среди
работников «Лилы», вдаваясь в подробности. – Таковыми являетесь и вы, не
больше и не меньше. – Я могу видеть вершину его тюрбана, когда он считает