– Надо найти того, кто на самом деле убил Ирину, – воскликнула я.
Лена молитвенно сложила руки:
– Да! Не знаю, выйдет ли мама из реанимации живой, но если она…
Дочь Никиты Сергеевича на мгновение закрыла глаза, потом снова заговорила:
– Если она этот мир навсегда покинет, то люди, вспоминая мою маму, будут говорить не о том, каким замечательным человеком она была, как много сделала для театра, как любила мужа, детей… Люди не скажут: «Рая Горкина? Та, что помогла супругу создать два прекрасных театра?» Нет, они отреагируют иначе: «Рая Горкина? Это та, что убила любовницу Никиты Сергеевича?» Человек – странное животное, он с трудом верит в добро и охотно соглашается со всем дурным, что слышит. Рая – отличная мать, жена, помощница мужа? Ну… наверное, за эти хвалебные слова заплатили, это пиар. Раиса преступница, убила Ирину? Да, конечно, я сам там находился, все видел, распни, распни, распни ее!
– В вашем театре пропускная система? – спросил Степан.
– На территорию бывшего завода без разрешения нельзя въехать, – ответила я.
– И нельзя войти, – добавила Елена, – но зарплата у охранников невелика, соблазнить их рублем легко.
– Ворота у вас крепко заперты, – напомнила я, – когда я нажала на звонок, послышался вопрос: «Кто там?» Они отворились только после объяснения, что я автор пьесы.
Лена пожала плечами:
– У нас у двери сидит дежурная, она тоже от денег не откажется. Вариантов попасть в театр, кроме официального, много. Можно влезть через окно туалета, оно всегда открыто, чтобы избежать запахов. Вы не рядовой зритель с билетом, поэтому попали в офис через служебный вход. Зрители пользуются парадной дверью, она выходит прямо на проспект, где всегда людно. Наша задача – привлечь в театр как можно больше народа. В «Семи гномах» не только взрослый, но и детский репертуар. Согласятся ли мамы-бабушки пойти с ребятами на представление, если на билетах напечатано: «Вход через территорию завода по предъявлении паспорта»? В Москве много развлечений для юного зрителя. Тащиться по закоулкам, нести на руках малыша, чтобы он не запачкался? «Да пошел такой театр лесом! Поведу Ваню в цирк, там метро рядом». Поэтому у нас есть двери с проспекта. В театре не всегда аншлаг, но три четверти кресел, как правило, заняты. Да и на вечерний спектакль зритель хочет с комфортом попасть. Миновали времена, когда театралы ночами стояли за билетами и пьесы нелегально ставили в каких-то подвалах, но туда все рвались, так как ставили там, например, Сэмюэла Беккета, которого власти в СССР терпеть не могли. Нынче люди избалованны, хотят в буфете выпить шампанского бесплатно. Кто-то из зрителей мог после спектакля спрятаться.
– Где? – тут же спросил Степан.
Лена развела руками:
– У нас масса закоулков. Театр находится в очень большом здании, занимает лишь малую его часть, другая сдается. Из зоны гримерок есть переход в ту зону, которая сдается внаем. Он неизвестен публике, но свои все осведомлены о коридоре. Понимаете?
– Конечно, – воскликнула я, – злоумышленник мог где-то затаиться или пройти незамеченным.
Глава 6
На следующий день мы со Степой сидели в его кабинете. Компанию нам составил заведующий отделом компьютерного поиска Гриша Саблин.
– Посмотрите на экран, – предложил Григорий, – перед вами план всего здания. Сначала изучим театр. Красным цветом обозначена зрительская часть, синим – офисная, зеленым – закулисье.
– Ну и ну! – удивился Степа. – Служебная часть напоминает лабиринт! Много маленьких помещений, коридоров. Ни малейшей логики нет. А вот зона, куда допускают публику, простая: зал, фойе, туалеты. Все! Странная архитектура.
– Да нет, – возразил Саблин, – в начале девяностых многие московские предприятия умерли, а их здания превратились в теле- и фотостудии, выставочные залы…