– Мерзавцы, гады, я сто раз их предупреждала. Уроды! Сейчас забегают как ошпаренные, – кровожадно пообещала Соня и отсоединилась.
И почти сразу ворота, которые преграждали мне путь, раздвинулись, я въехала во двор и растерялась. Повсюду стояли одинаковые старые здания из красного кирпича, на дороге валялись куски бетона и какие-то железки. Между кучами строительного мусора пробирались прекрасные девушки в мини-юбках и туфлях на невероятно высоких каблуках. Их лица переливались всеми красками макияжа, волосы цвета майонеза поражали замысловатыми прическами. Рядом с нимфами двигались хмурые парни в джинсах, они тащили штативы, камеры, огромные сумки.
Я высунулась из окна и попыталась остановить одну из принцесс:
– Простите, где тут цех сковородок?
– Не знаю, – на ходу бросила она, – у нас фотосессия.
Вторая блондинка оказалась приветливей:
– Бабушка, вы тут ничего подешевле не купите. В поисковике написано «завод», но здесь ни фига не производят. Ехайте к метро, там есть торговый центр. Удачи вам.
Девушка говорила вежливо, но тоже не притормозила. Я в растерянности посмотрела в зеркало. Бабушка? Еще утром я никак не походила на старушку. Между прочим, глагола «ехайте» не существует, впрочем, как и «едь», сии слова неправильны с точки зрения норм морфологии русского языка. Но поскольку многие жители столицы на вопрос: «Откуда вы приехали?» – возмущенно отвечают: «Да я с Москвы», то не стоит придираться к девице.
Мимо моей машины прошел парень в темно-синих джинсах и короткой кожаной куртке, он тащил картонную коробку. Я обрадовалась, вот кто, наверное, подскажет мне правильное направление, и закричала:
– Молодой человек! Где цех сковородок?
Парень притормозил и обернулся.
– Ой, – вырвалось у меня, – простите… э… коробка… я думала, что вы… ну…
– В нашей стране равноправие, – спокойно ответила женщина, – слабый пол тоже таскает тяжести.
– Не хотела вас обидеть, – смутилась я.
– Наоборот, сказали комплимент, – улыбнулась тетушка. – Если в моем возрасте со спины я похожа на юношу, это радует. Не разожралась я до состояния заматерелого бизона. Знаю, где сковородки клепали, там теперь театр «Семь гномов». Езжайте вперед до красного здания с желтыми окнами, там направо триста метров, по диагонали через площадь в ворота, налево три раза…
– Простите, вы, случайно, не туда идете? – осведомилась я.
В ту же секунду к моей стройной собеседнице приблизилась молодая дама и строго сказала:
– Вера, немедленно идите к Анне Сергеевне. Она давно вас ждет.
– Так на склад всегда Раиса Николаевна ходит, – стала оправдываться Вера, – я не знала, где вход в него. Еле нашла. Думала, что ваша мама, как всегда…
Дама прищурилась.
– Мама не носильщик. Для черной работы наняты вы. Госпожа Горкина слишком ответственна, поэтому работает за вас. Шагом марш к Анне.
Вера было открыла рот, но дама, сделавшая ей выговор, быстро удалилась.
– Слышали? – возмутилась Вера. – Я ей что, крепостная девка? Лена вообще хамка, но сегодня даже превзошла себя. Раиса всегда говорит: «На складе расходники беру только я! Они денег стоят». Никогда меня туда не посылали. А сегодня Елена вошла в комнату и как заорет: «Вера, живо за гримом и всем остальным по списку». Сунула мне бумажку, сама унеслась, ничего не объяснила. Вот почему Раиса не пошла? Елена Горкина, ведущая актриса, ее отец, Никита Сергеевич, основатель и главный режиссер театра, Раиса, ее мать, директор. Да, я иду в сторону нужного вам здания.
– Давайте вас подвезу, – обрадовалась я.
– Не стану отказываться, – улыбнулась моя собеседница.
Глава 2
– Может, начнем совещание? – предложила я. – Кого мы ждем?
– Самого главного, – нежно пропела симпатичная девушка с кудрявой головой, – Никиту Сергеевича, нашего режиссера. Скорей всего, его дела задержали. Обычно Горкин никогда не опаздывает.
Тощий парень, который сидел рядом со мной, хихикнул, тут же замаскировал смешок кашлем и предложил:
– Может, познакомимся? А то ведем себя как совы при луне. Каждая на своей ветке, молчим, моргаем.