Враги Меншикова могли свободнъе дъйствовать. Между ними хитръе всъхъ былъ Остерманъ, надзиравшiй за воспитанiемъ Императора. Онъ сдълался извъстнымъ по славному миру Нейштадскому, управлялъ тогда иностранными дълами; съ умомъ утонченнымъ соединялъ прозорливость опытнаго министра; былъ остороженъ и вмъстъ отваженъ, когда требовали обстоятельства; выше себя не могъ никого терпъть. Давно Остерманъ совъщалъ съ Долгорукими о низверженiи Меншикова, котораго не любилъ потому, что онъ препятствовалъ ему быть главнымъ, часто не соглашался съ нимъ, грубилъ ему, не уважая званiя ВицеКанцлера, носимаго имъ Андреевскаго ордена. Освободясь отъ болъзни Меншиковъ поъхалъ въ Оранiенбаумъ, свой загородный домъ, для освященiя выстроенной имъ тамъ церкви во имя Св. Пантелеймона цълителя, и вмъсто того, чтобы лично просить къ себъ Императора, послалъ приглашенiе съ нарочнымъ. Петръ отказался подъ предлогомъ нездоровья, и гордый Вельможа во время освященiя храма, 3-го Сентября, Архiепископомъ Феофаномъ, занялъ мъсто, въ видъ трона приготовленное для Императора! Въ числъ посътителей находились: Генералъ-Адмиралъ Графъ Апраксинъ, Канцлеръ Графъ Головкинъ, Дъйствительный Тайный Совътникъ Князь Дмитрiй Михайловичь Голицынъ, Чернышевъ, Головинъ, Бестужевъ, Иванъ Львовичь Нарышкинъ и многiе другiе сановники. Пушечная пальба въ тотъ день не умолкала.
Дерзкiй поступокъ Меншикова послужилъ для его враговъ удобнымъ средствомъ къ нанесенiю послъдняго удара могуществу его. Они уговорили Императора освободить себя и Россiю отъ человъка, не полагавшаго предъловъ своему властолюбiю. Считая себя въ прежнъй силъ и не видя разставляемыхъ сътей, любимецъ счастiя отправился въ Петергофъ (4 Сентября), былъ у Государя{113}наговорилъ множество грубостей Остерману, и, на другой день, поъхалъ въ Петербургъ, осматривалъ присутственныя мъста, провелъ полтора часа въ Верховномъ Тайномъ Совътъ, съ гордостiю давалъ вездъ приказанiя, дълалъ распоряженiя къ прiему Петра въ своемъ домъ, запретилъ Казначею Кайсарову отпускать деньги безъ собственноручнаго его предписанiя.
6-го Сентября Генералъ-Поручикъ Салтыковъ объявилъ Меншикову, чтобы вся мебель и вещи Государевы были перевезены вь лътнiй Дворецъ. Въ то же время возвращена мебель сына его, который въ качествъ Оберъ-Камергера находился приИмператоръ . Въ замъшательствъ своемъ Меншиковъ сдълалъ важную ошибку, распустивъ по квартирамъ
Ингерманландскiй полкъ, ему преданный, стоявшiй до того времени, для безопасности его, въ лагеръ на Васильевскомъ острову{114}.
7-го Сентября Меншиковъ былъ въ Верховномъ Тайномъ Совътъ{115}. Государь возвратился въ С. Петербургъ, ночевалъ въ новомъ лътнемъ Дворцъ и на другой день рано по утру отправилъ къ огорченному Вельможъ Салтыкова съ приказанiемъ не вступать ни въ какiя дъла и не выъзжать изъ дома до дальнъйшаго повелънiя. Княгиня Меншикова съ дътьми поспъшила во Дворецъ, чтобы пасть къ ногамъ Государя и Его умилостивить , но входъ имъ былъ воспрещенъ. Любимецъ Петра Великаго прибъгнулъ къ послъднему средству: онъ написалъ къ Императору, старался оправдать себя, умолялъ: чтобы солнце не зашло во гнъвъ Его; просилъ увольненiя отъ всъхъ дълъ за старостiю и болъзнями; искалъ покровительства Великой Княжны Наталiи Алексъевны, но и это осталось безъ успъха. Опустъли гостинныя опальнаго! Только два человъка остались ему преданными: Генералъ-Лейтенантъ Алексъй Волковъ и Генералъ-Маiоръ Егоръ Ивановичь Фаминцынъ. Они объдали у него 8 числа, уговорили пустить кровь изъ руки{116}. Почтенные люди, которыхъ имена достойны быть переданными потомству!
9-го Сентября велъно Меншикову ъхать въ Ранiенбургъ, городъ, имъ самимъ выстроенный (находящiйся въ Рязанской губернiи) и, съ лишенiемъ чиновъ и знаковъ отличiй, жить тамъ безвыъздно, подъ неусыпнымъ надзоромъ гвардейскаго офицера и капральства; имънiе оставлено при немъ. Княжна Марiя должна была возвратить Императору обручальное кольце свое, стоившее около двадцати тысячь рублей{117}.
Опальный Царедворецъ, сохранивъ свои богатства, предполагалъ имъть прiятное убъжище въ Ранiенбургъ, и, не теряя надежды, что счастiе снова сдълается ему благопрiятнымъ, выъхалъ изъ Петербурга въ богатыхъ экипажахъ, какъ вельможа сильный, а не изгнанникъ. Неумъстная пышность еще болъе раздражила враговъ его. Въ Твери прнказано опечатать всъ вещи Меншикова, а ему оставить только необходимо нужное. Тутъ богатые экипажи были отобраны, посадили его въ кибитку съ объявленiемъ, что имънiе взято въ казну; стража удвоена и надзоръ надъ нимъ усиленъ. Въ семи верстахъ отъ этого города тяжкая печаль и неосушаемыя слезы прекратили жизнь супруги несчастливца: она лишилась зрънiя за нъсколько дней до своей кончины, переплакавъ горе. Почти въ одно время съ Меншиковымъ прибылъ въ Ранiенбургъ Дъйствительный Статскiй Совътникъ Плещеевъ для произведенiя слъдствiя о разныхъ злоупотребленiяхъ и проступкахъ его. Онъ былъ обвиненъ въ несчастiи Царевича Алексiя Петровича, родителя Императора; въ тайной перепискъ съ Шведскимъ Сенатомъ во время болъзни Императрицы Екатерины I-й; въ присвоенiи шестидесяти тысячь рублей, принадлежащихъ Герцогу Голштинскому и во многихъ другихъ похищенiяхъ. Его приговорили къ ссылкъ въ городъ Березовъ, Тобольской губернiи{118}. Съ мужествомъ, приличнымъ герою, услышалъ Меншиковъ грозный приговоръ и, обратясь къ сыну, сказалъ: "примъръ мой послужитъ тебъ наставленiемъ, если ты будешь когда возвращенъ изъ ссылки,гдъ долженъ я умереть!" - Онъ былъ отправленъ 2-го Iюня 1728 года съ семействомъ водою до Казани. Поручикъ гвардiи Степанъ Крюковской и двадцать отставныхъ солдатъ Преображенскаго батальона провожали его. Ему позволено было взять десять человъкъ дворовыхъ людей; опредълено на содержанiе по пяти рублей въ день{119}.